Эта статья о человеческой алчности, абсолютной безнравственности поляков, раскапывавших захоронения концлагеря Треблинка в поисках наживы. Факт, буднично произошедший в истории Второй мировой войны, и не нашедший ни обнародования, ни осуждения. Действия глумления над трупами, которых не позволяли себе ни дикие племена Африки, ни затерявшиеся в джунглях Амазонки индейцы. Это произошло в центре «цивилизованной» Европы. Это делали не фашисты, это делали поляки, громче всех обвиняющие нацизм и до сих пор требующие компенсаций от немцев.
История концлагеря Треблинка
Треблинка — это два концентрационных лагеря: Треблинка-1 (так называемый «трудовой лагерь») и Треблинка-2 (лагерь смерти). Лагеря были организованы нацистами на территории оккупированной Польши недалеко от деревни Треблинка (воеводство Мазовецкое), расположенной в 80 км к северо-востоку от Варшавы. Лагерь смерти Треблинка-2 существовал с 22 июля 1942 года по октябрь 1943 года. По разным оценкам, всего в лагере было убито от 750 до 810 тысяч человек. Подавляющее большинство жертв (99,5 %) были евреями из Польши. Приказ о постройке лагеря смерти Треблинка был отдан рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером главе СС Варшавского района Арпаду Виганду 17 апреля 1942 года. Строительство лагеря началось в конце мая 1942 года. Территория лагеря составляла 24 гектара, она была окружена двойной оградой высотой 3 метра, а также рвом глубиной 3 метра. Первые 3 газовые камеры площадью 48 м² были построены по такому же принципу, как и в лагере смерти «Собибор».
Фрагменты концлагеря Треблинка.
Модель лагеря смерти.
22 июля 1942 началось выселение евреев из Варшавского гетто и восточных районов Варшавского района в лагерь Треблинка. В августе-октябре 1942 года были построены десять дополнительных газовых камер общей площадью 320 м². После этого можно было уничтожить одновременно пассажиров, прибывших в 20 железнодорожных вагонах. Персонал лагеря состоял из 30 членов СС и около 100 вахманов — немцев, русских, украинцев, литовцев, болгар, поляков, жителей азиатских советских республик. В основном охрана состояла из пленных и бывших военнослужащих Красной Армии.
Охранники концлагеря Треблинка.
От жертв до последнего момента скрывали, что их ожидает смерть. Это позволяло в большинстве случаев предотвращать акты сопротивления. Многие евреи из Западной и Центральной Европы прибывали в лагерь на обычных пассажирских поездах (по купленным ими билетам), рассчитывая, что их везут на новое место жительства. Евреев из Восточной Европы привозили в забитых товарных вагонах, под охраной, не давая воды и пищи. После наполнения людьми, в камеры, замаскированные под душевые, подавали выхлопные газы от двигателя тяжёлого танка (другим способом было выкачивание воздуха из камер). Смерть наступала от удушья в течение получаса. Тела убитых сначала закапывали в больших коллективных могилах, но весной 1943 года в лагере были установлены кремационные печи. Все тела было приказано выкопать и сжечь, но для этого немцам не хватило времени.
Пожар в концлагере во время восстания.
В начале 1943 года в Треблинке была сформирована подпольная организация еврейского сопротивления с целью захвата контроля над лагерем и побега на свободу. Подпольное подразделение было сначала организовано еврейским капитаном польской армии Юлианом Хоржицким, затем лидерство перенял другой офицер Польской армии, Берек Лайчер, который прибыл в лагерь 1 мая. 2 августа 1943 года в Треблинке-2 теми узниками, жизнь которых временно сохранялась для обеспечения функционирования лагеря, было поднято тщательно спланированное восстание. Заговорщики сумели открыть дверь в арсенал возле железнодорожных путей и захватить 20-25 винтовок, 20 ручных гранат и несколько пистолетов, которые доставили на участок гравийных работ. В 15:45 700 евреев подняли мятеж, который длился 30 минут. Они подожгли здания, взорвали цистерну с бензином и подожгли окружающие постройки. Группа вооруженных евреев напала на главные ворота, другие попытались перелезть через забор. Пулеметный огонь 25 немцев и 60 украинских травников привел к значительному уничтожению восставших. Тем не менее, около 200 узников сбежали из лагеря. Половина из них погибли после погони немцев. Известно, что из прорвавшихся около 70 дожили до конца войны. Примечательно, что во время восстания ни один немец не погиб.
Сам лагерь, как и планировалось нацистами, в октябре 1943 года был ликвидирован, остатки сооружений разобраны, территория засеяна люпином. Советские войска вошли на территорию трудового лагеря и лагеря смерти в последнюю неделю июля 1944 года.
Мемориал в Треблинке-2.
Выживший узник Самуэль Вилленбер написал книгу «Восстание в Треблинке», а Рихард Глацар оставил воспоминания «Ад за зелёной изгородью». В 1959-1962 годах на месте лагеря Треблинка-2 сооружён памятник-мавзолей и символическое кладбище.
Такова официальная история этого печально места. Но есть еще и другая история, не описанная на страницах учебников истории, не зафиксированная в материалах трибуналов, но навеки сохранившаяся в памяти людской.
«Золотая жатва»
8 января 2008 года в польской «Газете Выборчей» была опубликована сенсационная фотография с подписью «Польские крестьяне, перекапывающие территорию лагеря Треблинка в поисках золота и драгоценностей, задержанные милицией». Однако, вопреки ожиданиям редакции, она почему-то совершенно не вызвала читательских откликов. Редакция была в недоумении. Ведь поляки, активно эксплуатировавшие тему Холокоста, воссоздавшие музеи-концлагеря, зарабатывающие миллионы на экскурсионных турах по памятным местам нацистского террора и т д. и т.п., должны были «взорваться» от негодования. А здесь тишина, и казалось бы необъяснимая с точки официального мировоззрения сегодняшнего дня.
Польские крестьяне, перекапывающие территорию лагеря Треблинка в поисках золота и драгоценностей, задержанные милицией.
За объяснением этого феномена издательство «Oxford University Press» — отделение Оксфордского университета – обратилось к профессору Принстонского университета Яну Томашу Гроссу в Польше с просьбой написать эссе на эту тему. Исследуя материал по данному вопросу профессор, совместно с Иреной Грудзиньской-Гросс, пораженные полученным материалом, вышли за пределы статьи и написали книгу «Золотая жатва» о «золотой лихорадке» на пепелищах концлагерей, которая–то и стала «бомбой». В книге, увидевшей свет в 2010 году, приведены не только свидетельства того, что территории лагерей смерти в Белжеце и Треблинке, были тщательно перекопаны после войны сотнями сельчан, искавшими среди останков жертв золотые зубы, драгоценности или колечки, но и сделана попытка понять причины этого кошмара.
Разворот книги Яна Томаша Гросса при участии Ирены Грудзиньской-Гросс «Золотая жатва», вышедшей в 2017 году в издательстве «Нестор-История».
Сразу отметим, что опубликованная фотография подлинная. Авторы статьи в «Газете Выборчей» журналисты Петр Глуховский и Мартин Ковальский сообщают, что обнаружили фотографию в одной из халуп в Вольке, местности около Треблинки, и что она была сделана после акции, в которой войско задерживало крестьян, перекапывающих территорию лагеря в поисках золота и драгоценностей. Сейчас снимок находится в Музее борьбы и мученичества в Треблинке.
Из полученных знаний о существовании немецких концлагерей известно, что палачи отбирали у своих жертв все более-менее ценное еще при жизни. А уже у мертвых выдирали золотые коронки и зубы. Однако, узники умели прятать ценности и в одежде, и у себя на теле. Поэтому в захоронениях жертв, среди черепов и костей, «копатели» находили и золото, и драгоценности. Учитывая масштабы захоронений, ценностей, сконцентрированных в одном месте, было достаточно много, чтобы для их «добычи» массово потерять человеческий облик. Их называли «копатели», хотя этот термин и не совсем отвечал действительности. Другой термин — «дантисты» — использовавшийся в Варшаве для обозначения людей, ищущих золотые зубы в черепах на еврейском кладбище, здесь не прижился, поскольку сфера деятельности копателей была шире.
Первое сообщение об освобожденной территории лагеря уничтожения в Треблинке представила польско-советская комиссия по расследованию преступлений, совершенных в концлагере Майданек, уже 15 сентября 1944 года. В том же месяце российский писатель Василий Гроссман, в качестве военного корреспондента сопровождавший фронтовой отдел Красной Армии, опубликовал репортаж о посещении лагеря с подробным описанием функционирования этого очага Холокоста. Участники польско-советской комиссии в отчете постановили «… собрать и сохранить документы, которые находятся на этой территории, раскопать общие могилы с целью раскрытия тайн совершенных там немецких преступлений». Но в последующие годы для этого не было сделано совершенно ничего, за исключением того, что в 1947 году вокруг территории лагеря был поставлен забор.
Увековечение лагерей смерти — Треблинки, Белжеца, Собибора и Хелмно — произошло лишь в 60-х годах прошлого века. Немаловажно было, что в Германии как раз в это время начались процессы над лагерными охранниками, и польские власти боялись быть скомпрометированными, если бы немецкий суд потребовал осмотра мест преступления.
Первые сведения о том, что происходило в Треблинке сразу после войны, дали Михал Калембасяк и Кароль Огродовчик, которые прибыли на территорию лагеря 13 сентября 1945 года и отметили среди прочего следующее: «По прибытии на место мы убедились, что на месте, где находился лагерь, оказалось изрытое поле, перекопанное окрестным населением. Поле было так изрыто, что в некоторых местах были ямы до 10 м глубины, в которых виднелись человеческие останки — берцовые кости, челюсти и т.п. <…> Нынешнее состояние Треблинки представляет большое поле, кое-где с зарослями деревьев. Все находившиеся там бараки сожжены или разграблены начисто окрестным населением. Мы застали только остатки. О большом числе убитых тут людей свидетельствует факт, что выкопанные ямы десятиметровой глубины переполнены человеческими костями. <…> Под каждым деревцом были дыры, выкопанные искателями золота и бриллиантов. Запах трупов и газа так ударил нам в голову, что у нас с коллегой началась рвота и жуткое царапанье в горле.
Продвигаясь дальше по территории, мы застали людей, которые копались в ямах, разрывая землю. На наш вопрос: «Что вы тут делаете?» — они ничего не ответили. На расстоянии от высшей точки (около 300 м), где раньше находился крематорий, мы заметили группу людей с лопатами, которые рылись в земле. Увидев нас, они начали убегать. <…> Чрезвычайно удивляет, что место, освященное мученической смертью миллионов невинных людей, до сих пор не было защищено от грабежа и алчности окрестной деревенщины. <…> На раскопке этой территории — каких-нибудь двух квадратных километров — должны были работать тысячи людей, потому что объем вырытых ям колоссален…
Нужно упомянуть, что на территории, где находится Треблинка, господствуют чудовищные отношения. Население, обогатившееся золотом, вырытым из могил, занимается грабежом и ночными нападениями на соседей. Мы пережили огромный страх, когда в одной халупе, в нескольких сотнях метров от той, где мы ночевали, женщину жгли огнем, добиваясь таким способом, чтобы она выдала место, куда спрятала золото и ценности».
Похожее свидетельство о посещении Треблинки в ноябре 1945 года оставила Рахела Ауэрбах, направленная туда Главной комиссией по расследованию немецких преступлений. Она написала небольшую книжку о своих впечатлениях, а главу о деятельности «копателей» озаглавила «Польское Колорадо или Золотая лихорадка в Треблинке». Юзеф Кермиш, дважды посетивший Треблинку, также писал об окрестном населении, которое «целыми толпами копало песчаный грунт»…
Добавим, что копателей, по свидетельству очевидцев, было иногда по несколько сот человек, поэтому их деятельность придавала территории лагеря (размером со спортивный стадион) вид муравейника. Местное население продолжало раскопки непрерывно в течение десятков лет. Доминик Кухарек, копатель из Треблинки, — которому было предъявлено обвинение в валютном преступлении, так как он продал в Варшаве бриллиант, найденный в Треблинке, и купил золотые монеты, — в свое оправдание заявил, что «все» из его села ходили копать, а «о том, что поиск золота и драгоценностей на территории лагеря в Треблинке запрещен, я не знал, потому что советские солдаты тоже ходили с нами и искали. Те места, где рассчитывали найти ценности, даже взрывали подрывными средствами».
Захоронение в Треблинке после раскопок копателей. Лето 1945 г.
«Первые работы по упорядочению и инвентаризации на территории лагеря начались весной 1958 года, — пишет современная исследовательница этого вопроса Мартина Русиняк, — и во время предварительного упорядочения бывало и так, что работники вместе с милицией присоединялись к искателям».
Сообщения из Белжеца очень похожи, за исключением того, что раскопки на территории лагеря (который, как и Треблинка, был запахан немцами, засеян люпином и для завершения камуфляжа кое-где обсажен молодыми деревьями) начались еще во время оккупации. Когда немцы об этом узнали, они угнали местных жителей. Согласно информации Министерства обороны, раскапывание территории лагеря осуществлялось окрестным населением, искавшим золото и бриллианты, оставшиеся от убитых евреев. На раскопанной площади лежат различные разрозненные человеческие кости: черепа, позвонки, ребра, берцовые кости, челюсти, каучуковые зубные протезы, волосы — в основном женские, часто заплетенные в косы; кроме того, куски сгнивших человеческих тел, как то: руки, нижние конечности маленьких детей. Сверх того, на всем вышеописанном поле лежат массы пепла от сожженных останков, а также остатки сожженных человеческих костей. Из глубоко разрытых ям доносится трупная вонь. Все это говорит о том, что территория лагеря вдоль северной и восточной границы представляет собой одну общую могилу убитых в лагере людей.
Заслушанный через неделю после посещения комиссии заместитель коменданта поста Министерства обороны в Белжеце Мечислав Недужак разъяснил следователю, что «местная милиция после бегства немцев из Белжеца пыталась помешать раскапыванию территории лагеря, но это очень трудно: стоит прогнать одну партию, как тут же является другая». Комиссия очень добросовестно выполнила свое задание и помимо заслушивания нескольких десятков свидетелей произвела осмотр территории. «Кладбище лагеря смерти было раскопано в девяти местах, чтобы добраться до дна могил, в одном случае раскопали на 10 м вглубь. Во время раскапывания всех ям установлено, что территория лагерного кладбища ранее уже была перекопана, а также что в настоящее время территория лагеря полностью раскопана окрестным населением, разыскивающим ценности».
Копатели в основном работали поодиночке, не раскрывая своих планов друг перед другом, так как удачливый добытчик мог легко стать жертвой нападения других искателей. В Белжеце и Треблинке забирали домой вырытые черепа, чтобы уже там, без свидетелей, «спокойно их обыскать». Бывали и накладки, мешавшие некоторым работать, были более и менее золотоносные участки кладбища. Так называемый банкир Белжеца, владелец местного кирпичного завода, например, имел команду «ныряльщиков в выгребную яму» — копателей, работавших в окрестностях отхожего места, откуда доставали исключительно богатую добычу. Скорее всего, евреи, лишившиеся надежды и понимавшие, что их ждет, последним жестом протеста бросали туда ценности, вместо того чтобы, как было приказано, отдавать их своим палачам. В выгребной яме наткнулись также на маленькие скелеты, как можно предположить, утопленных там еврейских детей.
Об эксплуатации же окрестным населением праха миллиона евреев, убитых в Освенциме, бывший работник Государственного музея Освенцим-Бжезинка пишет на интернет-форуме: «Эта операция была основана на том, что под покровом ночи кули с прахом грузили на какое-нибудь транспортное средство, а потом промывали их в Висле. Да! Именно так, как делалось иногда во время золотой лихорадки на Диком Западе. <…> Не секрет, что все Плавы, Харменже и половина Бжезинки вымощены еврейским золотом. Еще долго после войны каждый день приезжали целые караваны с «урожаем» на «промывку», притом из очень отдаленных деревень».
Курганы золы из сожженных трупов в Треблинке. Лето 1945 г.
В журнале лесного отдела, действовавшего в Подлясье через год после окончания войны, мы находим упоминание о «контрибуции» с населения, перекапывавшего прах евреев, убитых в Треблинке. Таким путем остатки «еврейского золота», не попавшие в казну Рейха, через посредничество копателей укрепляли после войны бюджет антикоммунистического подполья. Грабеж еврейского имущества был существенным элементом циркуляции благ, составной частью структур социально-экономической жизни на этих землях, а тем самым — общественным явлением, а не отклонением от нормы у группки аморальных типов.
Доходы поляков от концлагерей
Окрестности лагерей смерти действительно, по словам Рахелы Ауэрбах, были «польским Эльдорадо», но не только в связи с послевоенными поисками, но и в результате хозяйственной деятельности во время войны. Обитатели соседних с лагерями местностей во время войны заметно повысили свое материальное благосостояние в результате торговли между персоналом лагерей и местным населением. О произошедших там переменах житель одного из имений неподалеку от Треблинки писал: «Соломенные крыши исчезли, сменившись жестью, и все село напоминало Европу, перенесенную в этот захудалый уголок Подлясья».
Вахман из охраны Треблинки.
«Травники» в акции уничтожения варшавского еврейского гетто.
Кроме эсэсовцев Треблинку охраняли советские военнопленные, в основном украинцы, обученные в Травниках. Обычно их называли заимствованным из немецкого языка термином: вахманы, или «черные» по цвету мундира. Эти молодые парни, которых там было около сотни, к которым немецкие коллеги относились с презрением и которые легко могли найти общий язык с жителями окрестных сел, стали желанными гостями в польских домах. Главной причиной было то, что они располагали неограниченным количеством денег и ценностей. Охранники Треблинки торговали с местным населением, покупая водку, вкусную еду и сексуальные услуги. Денежное вливание, которое таким образом получили окрестности лагеря, были несравнимы ни с чем, происходившим до тех пор. Ведь это явление основывалось не на частичном перехвате имущества местных евреев, более или менее доведенных до нищеты своими соседями-католиками, как в других местах Польши. В Треблинке, Собиборе и Белжеце было убито более полутора миллионов людей, в том числе население нескольких больших городов. И деньги, и ценности, которые масса евреев, обреченных на смерть, взяла с собой в последний путь, надеясь, что в последний момент еще можно будет подкупить судьбу, в немалой части перешли в руки местного населения.
Погрузка евреев в поезда в Треблинку на Умшлагплац Варшавского гетто, 1942 г.
Депортация 10 тысяч польских евреев в Треблинку во время ликвидации гетто в Седльце. 23 августа 1942 г.
Депортации евреев из Фракии в лагерь смерти Треблинка. Лом, Болгария, март 1943 г.
Как писал инженер Ежи Круликовский из Варшавы, направленный в этот район во время войны для строительства железнодорожного моста, «ручные часы продавались в то время дюжинами, так что местные крестьяне носили их в кошелках для яиц — в подарок новоприбывшим». В селе появились «проститутки из ближнего города, даже из Варшавы, охочие до золотых монет, а водка и закуска были во всех хижинах». При этом местное население не собиралось уступать приезжим в том, чтобы доставлять развлечение лагерным стражникам, поскольку вознаграждение за оказываемые услуги было астрономическим. Украинцы платили за еду и водку, «не считая денег», и лишь под конец функционирования Треблинки, в 1943 году, «продавали бриллианты на караты, а не на штуки». Местный очевидец, описывает господствовавшие отношения еще подробнее: — «Недалеко от Треблинки лежит село Вулка-Окронглик. Хозяева из этого села посылали своих жен и дочерей к украинским стражникам, работавшим в лагере, и не скрывали возмущения, если эти женщины приносили слишком мало колечек и других ценностей, оставшихся после евреев и полученных в уплату за специфические услуги. Очевидно, что такая сделка в материальном плане была очень выгодна».
Жители Треблинки и окрестностей зарабатывали не только на мертвых евреях. Они занимались хозяйственной деятельностью с того момента, когда вагоны, полные привезенных на казнь людей, останавливались на станции. Как вспоминает Круликовский, по прибытии поезда к станции подходили жители соседних с Треблинкой сел. «Когда издалека я впервые увидел этих людей возле поезда, я думал, что крестьяне пришли из благородной щедрости, чтобы накормить и напоить запертых в вагонах и жаждущих людей. Работники, которых я спросил, развеяли мое заблуждение, сказав, что это обычная торговля водой и продовольствием, притом по высоким ценам. Как я потом узнал, именно, так оно и было. Когда транспорт конвоировали не немцы, которые никого к нему не допускали, а любые другие категории немецких наемников, сбегались толпы с ведрами воды и бутылками самогона в кошелках. Вода была предназначена для продажи людям, запертым в вагонах, а самогон — на взятки конвоирам, которые за это соглашались пропустить в вагон. Когда самогона не было или конвоиры не брали такую взятку, девушки обнимали их за шею и осыпали поцелуями, чтобы только получить разрешение на вход в вагоны. Когда разрешение было получено, начиналась торговля с несчастными узниками, умиравшими от жажды и платившими по 100 злотых за кружку воды. Бывало и так, что купюру в 100 злотых брали, а воду не давали». Жительница Белжеца говорила после войны, что людям из ее мест во время оккупации трудно было соблюдать приличия…
Заключение
Обычно тех, кто грабит мертвые тела, называют гиенами, низводя их тем самым на уровень зверей. Впрочем, стоит упомянуть, что в любой общественной группе обычай требует уважения к умершим. Это признак не только высшей цивилизации, но и основополагающей человеческой солидарности. Тело — не вещь: оно сохраняет некоторые признаки человека, которому служило при жизни. Более того, многие религии, в том числе католическая, верят в телесное воскресение, а потому придают огромное значение тому, каким образом тело погребено. Поэтому нельзя сказать, что разграбление Треблинской земли вписывается в какой-нибудь стандарт поведения, который можно если и не оправдать, то хотя бы объяснить бедностью или крайними жизненными потребностями.
В книге Гроссу отмечается, что наживались поляки не только на концлагере в Треблинке но и возле других концлагерей, и грабили имущество расстрелянных евреев после немцев тоже не завезенные инопланетяне, а местные жители — соседи, односельчане. И раскопки вели не только в Треблинке… Но всплыло фото только здесь. Авторы книги описали и другие методы обогащения поляков. Например, способ «вытапливания жира» — постоянный шантаж донести немцам на спрятавшегося еврея в случае неуплаты мзды. Или укрывательство евреев за деньги. Или снабжение скрывавшихся евреев продуктами по «заоблачным» ценам. Крепкая все-таки «коммерческая» хватка в ортодоксальных католиков.
В польском языке есть страшно оскорбительно национальное ругательство — «Пся крев» — собачья кровь. Похоже, именно она и характеризовала, и объясняла это чудовищное явление почти десятилетнего мародерства поляков. Авторы книги «Золотая жатва» пришли к более прозаическому объяснению – поляки также ненавидели евреев, как и нацисты. И относились к ним также. Из жадности и зависти стремились занять их место в обществе и распределении труда.
Современная политика Польши на отрицание участия поляков в Холокосте и выставление поляков исключительно жертвами нацизма, на фоне изложенного, смотрится весьма цинично. И ничем как переписыванием истории не называется.
Такова наша печальная история. Ее надо просто знать. И всегда помнить с кем живем по-соседству.
По материалам сайтов: https://www.kommersant.ru; http://www.isrageo.com; https://isroe.co.il; https://www.bbc.com; https://www.yadvashem.org; https://el-tolstyh.livejournal.com; http://www.deathcamps.org; https://encyclopedia.ushmm.org.
Литература: Гросс Я.Т., Грудзиньская-Гросс И. Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев / Пер. с польск. Л. Мосионжника. — М.; СПб.: Нестор-История, 2017. — 152 с.; Журнал «Огонек» №40 от 09.10.2017.