Помимо двух немецких секретных школ на территории СССР – Липецкой летной и Казанской танковой – существовал еще и немецкий центр «химической войны». Из-за непонимания значения отравляющих веществ на его существование почему-то редко обращают внимание. Ведь, кажется что самолет или танк самое главное и самое грозное оружие на войне. Да к тому еще и смотрится красиво. Однако невзрачная бочка с отравляющим веществом, по своему поражающему действию в тысячи раз превосходит сотни танков и самолетов. Химический центр был действительно секретным, а не полубутафорскими объектами, как два вышеупомянутых. И конечно имел военное стратегическое значения, поскольку речь шла о методах применения боевых отравляющих веществ (ОВ) в артиллерии и авиации, а также средствах и способах дегазации зараженной местности.
После заключённого 16 апреля 1922 года во время Генуэзской конференции Рапалльского договора советское руководство разрешило организацию в России объектов для испытания, запрещенной Версальским договором военной техники и обучения военных кадров. Немецкое руководство обещало, в свою очередь, содействовать экспорту немецкого технического опыта для развития оборонной промышленности России. Договор о совместных аэрохимических испытаниях был заключен сторонами 21 августа 1926 года с целью «всесторонней и глубокой проработки интересующего их вопроса». Он действовал в течение одного года и ежегодно не позднее 31 декабря должен был возобновляться и утверждаться обеими сторонами, которые могли вносить в него дополнения и изменения. Как и в большинстве других документов, касавшихся советско-германского военного сотрудничества, участники не назывались своими истинными именами, а получали условные обозначения. В данном случае советская сторона именовалась русское Акционерное общество по борьбе с вредителями и применению искусственных удобрений (именуемое «М» (Moskau), немецкая сторона — германское Акционерное общество по использованию сырья «В» (Berlin). Права и обязанности между партнерами распределялись поровну.
Так как объект был засекречен, то строить его намеревались в «глубинке». Такой «глубинкой» стал сначала полигон под Оренбургом, а затем, начиная с 1928 года, — никому тогда неизвестные Шиханы, расположенные в 130 км севернее Саратова, рядом с Вольском. Выбор второго места, видимо, был обусловлен не только наличием подъездных железнодорожных путей, подходящих ландшафтно-климатических условий, но также и тем, что полигон находился в непосредственной близости от Автономной Республики Немцев Поволжья, поэтому появление немецких специалистов в Саратовском крае ни у кого бы не вызывало подозрений. На немецком языке, в связи с трудностью произношения, поселок стал называться Чиханами, а испытательный объект — «Томка». Территория полигона занимала 400 кв. км.
Химическое управление Красной Армии намеревалось испытывать на полигоне новые средства и методы применения ОВ артиллерией, авиацией, газометами, а также новые способы и средства дегазации зараженной техники и местности. Аналогичные цели преследовала и немецкая сторона. Все текущие расходы на испытания было решено оплачивать пополам.
Вольск. 1931 г.
Вид сверху на химический полигон в Шиханах.
В Шиханах располагался личный состав полигона. От графского поместья полигону перешли земли, графский дом, здания бывшей мельницы и кузницы и еще одно строение, где позднее располагался отдел полевого химического контроля. Жители из сел Плетневка и Белгородня были переселены в Шиханы, частично в д. Рыбное и ст. Сенная. В кирпичном доме бывшего управляющего имением сначала было управление полигона, а затем санчасть. В графском доме были созданы химические лаборатории, в бывшей кузнице разместились отделы полигона, а в бывшей мельнице — воинские подразделения обеспечения и обслуживания. Рядом был создан аэродром авиационного подразделения, обслуживавшего полигон, а также оружейный арсенал. Химики из Германии, прибывшие для работы на полигоне в Шиханах, жили в поселке Томки, который располагался около шоссе Саратов-Вольск вблизи большого оврага.
Строительство объекта и завезенное туда имущество обошлось немецкой стороне в миллион рейхсмарок. Объект к январю 1929 года имел в своем составе четыре лаборатории, два вивария, ангары для спецмашин, дегазационную камеру, водопровод, гараж, пять бараков для жилья. Кроме того, в состав химического центра входили: ангар на 6 самолетов, газоубежище, склады, бараки для рабочих, а также электростанция для освещения, подъемный кран, два автомобиля «Опель», гусеничный трактор с прицепами, два мотоцикла с колясками, мотодрезина, метеооборудование и прочее необходимое оснащение. Немецкий персонал был представлен руководителем испытаний, инструктором, тридцатью служащими, в основном, химиками. В обязанность советской стороны, помимо привлечения технических специалистов, входило выделение рабочих в виварий, в частности, для обдирания шкур с отравленных животных.
Техническое руководство опытами находилось в немецких руках, административное руководство — в советских. Первым руководителем «Томки» в 1928 году был полковник фон Зихерер, а после его смерти в 1929—1933 годах генерал-майор Вильгельм Треппер. С советской стороны до 1933 года начальником полигона был Н.С.Губанов, в последующем — начальник 8 кафедры ВАХЗ, генерал-майор, доктор технических наук, профессор.
Немецкий персонал химического центра «Томка».
Охрану опытного поля, лабораторий, жилых строений, не говоря уже об участниках испытаний, РККА брала на себя. Немецким сотрудникам объекта не разрешалось заводить знакомств с местным населением и гарнизоном. Разрешались лишь разговоры, вызванные служебной необходимостью. Покидать объект без специального разрешения категорически запрещалось. Только крайняя необходимость, с непременным согласованием через Москву, могла стать основанием для разрешения немецкому сотруднику «Томки» выехать за его пределы в Вольск или Саратов, не дальше. Все остальные поездки в пределах от Самары до Сталинграда осуществлялись по строго установленному маршруту и под соответствующим контролем. На время пребывания в «Томке» немецкому персоналу выдавались специальные удостоверения личности, которые с отъездом в Германию подлежали возврату. Категорически запрещалось внеслужебное фотографирование, вынос или перенос приборов, материалов в другие (жилые) места, пребывание где-либо внутри городка без ведома руководства, разговоры с охраной. Опыты проводились только в присутствии руководителя советской администрации с безусловным участием работника ОГПУ.
Привлечение значительного количества персонала с советской стороны, нарастание в стране подозрительности и недоверия к иностранцам, временный характер совместной деятельности способствовали тому, что уже в конце 1928 года командование РККА пришло к осознанию необходимости создания в Шиханах в качестве параллельной структуры воинского химического полигона, который после ухода «гостей» стал бы владельцем всего объекта. Для этих целей военные присмотрели неподалеку каменные здания санатория.
Начало работы объекта вселяло оптимистические надежды на ее плодотворное продолжение, к чему партнеры проявляли нескрываемый интерес. Красной Армии было необходимо практически с нуля создать химические войска. Немцам — испытать готовое оружие. Первые испытания проходили под Москвой на полигоне «Подосинки»; было проведено около 40 вылетов, в ходе которых с различных высот выливалась жидкость с физическими свойствами, аналогичными иприту. Опыты доказали техническую возможность применения авиацией иприта против живых целей, для заражения местности и населённых пунктов.
Однако, значительная часть современных работ, наиболее важных и ценных, немецкими химиками, несомненно, скрывалась. Чувствуя растущее недоверие и подозрительность советских партнеров, представители рейхсвера настойчиво заверяли в искренности своих намерений в сотрудничестве, в отсутствии каких-либо секретов, давая при этом обещания дослать все интересующие их приборы и чертежи. Но время шло, а отдача от работы на «Томке» становилась все менее ощутимой. СССР так и не получил новых видов боевых ОВ.
Следует отметить, что испытание ОВ проводилось не только на лабораторных мышах, как принято считать в народе. На полигоне использовались многие виды животных. Например, только в течение 1932 года через полигон прошло 1937 собак и 958 кроликов (каждое животное в среднем участвовало в 1,5–2 опытах). Были на полигоне и кошки, и лошади, и домашний скот … О животных дикой природы, обитавших на полигоне, вообще речь не идет. Но страдали не только животные. «Травматизм» персонала при работе с ОВ был постоянный и чрезвычайно высокий. Время от времени доставалось от химиков и близлежащим населенным пунктам.
15 августа 1933 года сотрудничество на «Томке» было свёрнуто. В дальнейшем там был Центральный военно-химический полигон и Центральный научно-исследовательский и испытательный институт химических войск Министерства обороны. Уже к 1936 году полигон расширили до 450 кв.км, а его персонал насчитывал 670 человек, не считая войск охраны.
Авторазливочная станция АРС-1, разработанная в 1931 году.
Автодегазатор АХИ.
Автомобили химической службы.
Дегазация танка вручную.
Химический танк ХТ-26.
Минометный химический танк МХТ-1.
Отработка методов защиты от химического оружия.
Проведение дегазации.
Итоги существования химического центра «Томка» для СССР были самыми плодотворными, в сравнении с проектами летной и танковой школ. Советская сторона хоть и не получила новых образцов ОВ, но смогла построить технику для доставки уже существующих ОВ на поле боя, что было значительно важнее в период формирования химических войск страны. Так появились автомобили химической службы, химические танки и устройства на самолетах для распыления ОВ. Были построены машины для дегазации зараженной территории, разработаны средства химической защиты войск, в т.ч. и индивидуальной защиты бойцов. Проведены успешные испытания химических снарядов и новых взрывателей к ним. В СССР появилась целая плеяда талантливых военных химиков, хотя некоторые из них попали под репрессии 1937 года. Кроме того, была создана методика применения ОВ и их дегазации в массовых масштабах, о чем в РККА до этого не могли даже мечтать. Следует отметить, что при получении максимального результата, материальные затраты СССР в нем оказались самыми маленькими из трех проектов. Соотношения советских затрат к немецким определялось 1:3.
Оценивая советско-немецкое сотрудничество в химическом центре «Томка», следует отметить, что полученная немцами информация о химических войсках Советского Союза, возможно, частично послужила и сдерживающим фактором массового применения Германией химического оружия во время Великой Отечественной Войны. Гитлер, зная не только о существовании в СССР боевых отравляющих веществ, но и о наличии средств их доставки, все-таки не решился начинать «химическую войну». Однако, главным страхом Германии в этом вопросе, все-таки было официально обещание Англии, применить химическое оружие в ответ. А запасы ОВ Великобритании были колоссальными еще со времен Первой мировой войны.
По материалам сайтов: https://photochronograph.ru; http://topast.ru; https://sensum.pro. Литература: Пыхалов И.В.Великая оболганная война.
См. также: публикации: «Химическое оружие во Второй мировой», «Панцерваффе из Казани», «Асы Люфтваффе из Липецка»