Бобруйский бунт призывников Красной Армии в 1945 году, один из эпизодов той страшной войны, неизвестные страницы которой мы открываем до сих пор. Но чтобы понять, причины его возникновения, необходимо хотя бы поверхностно ознакомиться с текущей ситуацией того времени на той территории. Иначе, советские пропагандистские догмы, заложенные на века на постсоветской территории, не позволят за своей массой увидеть истину.
Отметим еще одну важную деталь. История о Бобруйском бунте вышла на свет из секретных архивов лишь в 2002 году, когда был принят указ Президента Беларуси №579 «О подготовке и проведении празднования 60-й годовщины освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков и Победы советского народа в Великой Отечественной войне». Один из пунктов Указа сулил ветеранам различные льготы, прежде всего жилищные. И вот на гребне юбилейной кампании проявила себя небольшая, но деятельная группа людей, которые решили использовать своих престарелых родственников в качестве таранов для решения бытовых вопросов. Характерно, что сами старички помалкивали, ибо знали изъяны своих «боевых» биографий: на фронте не были, а после скверных событий марта 1945 года в Бобруйске оказались рассеяны по тыловым военно-строительным частям. Активисты же настаивали на разбирательстве дел, и на свет из архивов появились рассекреченные документы о Бобруйском бунте и его участниках.
Однако вернемся на мгновение в те суровые дни войны. Освобождение оккупированных территорий Советского Союза в 1943-1945 года сопровождалось не только кровопролитными боями на фронтах, но и настоящими трагедиями в тылу, совершаемых высшим командованием Красной Армии. К ним были причастны и легендарные маршалы, и будущие государственные деятели, написавшие тома мемуаров, в которых «страдали избирательной потерей памяти». К таким трагическим событиям, в частности, относится битва за Днепр, где Ватутин, Жуков, Рокоссовский и Хрущев утопили в реке от 250 до 270 тысяч только что мобилизованных украинцев. При проведении наступательной операции «Багратион» в Белоруссии выдающиеся полководцы Баграмян, Черняховский, Рокоссовский, Жуков и Василевский бросили в мясорубку 150 тысяч белорусов и поляков, набранных в Западной Белоруссии. Эти две наступательные операции имели одни из самых больших потерь Красной Армии, в т.ч. и среди новобранцев, призванных с оккупированных территорий.
Битва за Днепр.
Операция «Багратион».
Вина всех погибших была одной, они находились на оккупированной территории: кто сбежал из плена, кто прятался от немцев, кто уже достиг призывного возраста, кого-то не призвали по состоянию здоровья, а кого-то по истечению предельного призывного возраста. Насильно «загребали» и 16-летних и 60-летних. То, что на не оккупированной части СССР было бы преступлением, на освобожденных территориях было освящено приказом Ставки Верховного Главнокомандования от 9 февраля 1942 года за №089 «О призыве граждан на освобождаемых от оккупации территориях и о сформировании запасных полков». Военным советам армий было дано право призыва годных на военную службу в запасные полки лиц из числа местного населения не служивших в РККА. Согласно приказу, в полках, дивизиях и бригадах были созданы специальные подразделения, ответственные за военно-мобилизационную и учётно-призывную работу. В народе они получили название «полевые военкоматы». Они, исходя из своего предназначения, не являлись постоянными штатными структурами, а создавались на какой-либо период, либо на время проведения мобилизации в каком-либо населенном пункте. Практически всегда мобилизация выглядела как облава на мужское население с подворным и поквартирным обходом и опросом. «Отловленных» насильно вывозили в запасной полк. В запасном полку должен был происходить отсев, призыв и боевая подготовка этого контингента в полосе действия своих армий. Однако, на практике, мобилизованных, зачастую не переодетых в военную униформу и не вооруженных, кидали сразу на передовую в виде «пушечного мяса» — на минные поля, на огневые точки противника, на отвлекающие атаки …
Удостоверение члена Призывной комиссии 37 Армии по ст. Славянской, 1943 год.
Правда, существуют многочисленные документальные свидетельства, указывающие на существование практики мобилизации граждан «полевыми военкоматами» уже с лета 1941 года. В качестве примера, ниже приведем фотокопию справки сельсовета о мобилизации полевым военкоматом 12 июля 1941 года согласно приказу КВО от 9 июля 1941 года, выданной в 1947 году. Так что, похоже, что приказ №089 только легализовал существующую практику.
Справка сельсовета о мобилизации полевым военкоматом.
В дальнейшем, порядок призыва был уточнен приказом Ставки Верховного Главнокомандования №0430 от 15 октября 1943 года «О порядке призыва военнообязанных в освобождаемых от немецкой оккупации районах». В связи с массовым произволом военного командования было запрещено производить мобилизацию командирам дивизий и полков. Позже мобилизации «полевыми военкоматами» проходили на территории освобождаемых иностранных государств. Получив уроки «нерационального использования мобресурса», мобилизованных полевыми военкоматами чаще стали направляли не в действующую армию, а на стройки стратегических объектов в глубоком тылу.
Большое количество фактов использования на передовой мобилизованных призывников их освобожденных территорий, привело к появлению обиходного названия для призванных полевыми военкоматами: «пиджачники», «чёрнобушлатники», «чёрная пехота». Эти название связаны с тем, что призывники находились в гражданской одежде, как правило, в черных пиджаках или фуфайках. Немецкие военные источники сообщали о том, что после первого взятия Харькова весной 1943 года было мобилизовано в Красную Армию до 15 тысяч человек в возрасте от 15 до 45 лет, которых без подготовки послали на фронт. Эти мужчины были одеты в гражданскую одежду и практически не имели оружия (1 винтовка приходилась на 5-10 человек). Не случайно этих людей немцы называли «Beutesoldatenen» (трофейными солдатами) и приходили к ошибочному выводу: «советы» окончательно исчерпали свои людские ресурсы и теперь бросают в бой подростков и людей преклонного возраста, мобилизованных из числа местного населения.
Поскольку «пиджачников» кидали в бой еще до постановки на довольствие, а значит без учета, их количество не известно до сих, а в исследовательских работах встречаются данные с разных участков фронтов и периодов, где они использовались. Так, в сентябре-ноябре 1943 года во время битвы за Днепр было мобилизовано около 300 тысяч «пиджачников». В сентябре 1943 года из районов Донбасса в соединения Южного фронта влилось 120 тысяч человек. А всего, только с Украины по экспертным данным было призвано через «полевые военкоматы» больше 900 тысяч человек.
Официальная советская историография не отвергая существование «полевых военкоматов», данных о количестве призванных и погибших с оккупированных территорий, не дает. Однако, в сотнях мемуаров фронтовиков есть упоминания об использовании «пиджачников», а на оккупированных территориях Украины, Беларуси, Молдовы и некоторых областей России, сохранились воспоминания тысяч очевидцев. В тоже время, просовестки настроенные исследователи напрочь отвергают существование «пиджачников», мотивируя отсутствием статистики. По оценочным суждениям, можно предполагать, что передовыми частями Красной Армии в течении 1943-1944 годов было мобилизовано около 1,5-2 млн. человек, находившихся на оккупированной территории. Практически все они погибли и числятся как без вести пропавшие.
Вышеописанные события не были секретом для белорусского населения в 1945 году, призывники, боясь повторить судьбу украинцев, уклонялись от мобилизации, прятались, уходили в леса. Их находили, отлавливали и на дальних хуторах, и в лесных лагерях и по доносам местных патриотов в собственных подвалах, и силой свозили на призывные пункты. Отловленные призывники из западных областей Белоруссии выдавали себя за поляков, хотя и в действительности и самих поляков было немало, и пытались попасть в Польскую Армию, набор в которую был объявлен еще в августе 1944 года по договоренности с советским командованием. При советских военкоматах в Западной Белоруссии стали работать и польские офицеры. Таким образом, в Войско Польское было призвано больше 41 тысячи человек, часть из которых были белорусами, которые сознательно объявили сами себя поляками, чтобы избежать призыва в Красную Армию. Польские офицеры относились к этому с пониманием, в шутку называя таких людей «исполняющими обязанности поляков».
Желание попасть в польскую армию определялось несколькими факторами. Во-первых, польская довоенная пропаганда в неприглядном свете рисовала Красную Армию и ее отношение к белорусским новобранцам. Отчасти правдивость этой пропаганды белорусы почувствовали в предвоенные годы, когда десятки тысяч белорусов депортировали в «лучшие» районы Урала, Сибири и Средней Азии. Во-вторых, находясь в польской армии, у новобранцев было несравнимо больше шансов выжить на фронте, ибо поляки проводили начальную военную подготовку, а в силу не особого доверия командования Красной Армии к Войску Польскому, их не бросали в тяжелые битвы. Кроме того, бытовало мнение, что польские офицеры больше дорожили своими солдатами, и не уничтожали их в бессмысленных атаках, как это делали советские офицеры. В-третьих, восприятие советской идеологии белорусами в Западной Белоруссии было отрицательным, хотя это и пытались скрыть большевики. Освобождение Советами ими воспринималось как оккупация, что, по сути, ею и было на самом деле. В-четвертых, Польское правительство в эмиграции, эмиссары Армии Крайовой, упорно распространяли слухи, что в силу заступничества США и Великобритании, Советский Союз вернет ранее захваченные территории Польши, то есть Западная Белоруссия опять станет польской. Таким образом, мотивации у белорусов умирать за чужую им страну с чуждыми порядками, не было никакой.
Учитывая такие настроения белорусов, советские военкоматы шли на хитрость и обман. Призывников-поляков, несмотря на их отчаянные протесты, записывали белорусами и принудительно направляли в Красную Армию. В других случаях направляли повестки для призыва в Войско Польское, на самом деле зачисляя в Красную Армию.
Повестка о призыве в польскую армию, почему-то выписанная советским райвоенкомом.
Чтобы собранные с трудом белорусские призывники не разбежались по дороге, к воинским эшелонам их доставляли как арестантов, под вооружённым конвоем. Архивные документы содержат множество трагических фактов мобилизации поляков и белорусов в Красную Армию. Вот только один из них: «15 июля сего года (1944) при сопровождении 159 мобилизованных из местечка Солы в г. Вилейка, мобилизованные начали разбегаться в лес. В результате применения оружия, сопровождающими убито 18 и ранено 20 человек. В г. Вилейка доставлено только 3 человека». Но даже если «уклонистов» удавалось отловить и загнать в эшелон, это ещё не значило, что они обязательно доедут до места назначения. Например, 3 марта 1945 года из Бобруйска был отправлен эшелон с пополнением на фронт в Восточную Пруссию, который сопровождали 30 офицеров. Во время следования, на участке Барановичи-Волковыск, из эшелона дезертировали 73 бойца, в основном поляки и западные белорусы.
Неповиновение призванных в армию из Западной Белоруссии проявлялось во многих частях, куда попадало существенное количество новобранцев. Так, прибывшие в декабре 1944 года несколько сот поляков из Западной Белоруссии в составе пополнения в 19-ю армию, завили о своем не желании служить в Красной Армии и настаивали на переводе в польскую армию. Они утверждали, что в 391-м запасном полку им были выписаны красноармейские книжки, в которых они названы белорусами. От их получения они отказались. Прибывшие в 27-ю стрелковую дивизию 160 человек призванных из западных областей Белоруссии, отказывались взять красноармейские книжки, выписанные им в запасном полку, мотивируя это тем, что они по национальности поляки, а в красноармейских книжках им записали, что они белорусы. Прибывшие в 18-ю стрелковую дивизию поляки обращались к каждому беседовавшему с ними офицеру с просьбой о направлении их служить в польскую армию. 32 поляка подали об этом коллективное заявление. В 424-м запасном полку поляки подали коллективное заявление, в котором указали мотивом невозможности принять присягу в Красной Армии, то, что многие ранее служили в польской армии, где они уже присягали и теперь считают, что дважды присягать нельзя, так как этим они изменят Богу и польскому народу.
Советское командование строптивых отдавало на растерзание СМЕРШу, в котором особо с ними не церемонились: заводил по приговору военного трибунала расстреливали, других, менее ярых «уклонистов» отправляли в ГУЛАГ с приличными строками. Состоящие из белорусов и поляков подразделения расформировывали, рассредоточивая земляков по разным ротам и батальонам. Однако до сих пор факты неповиновения не носили массового характера, ограничивались несколькими сотнями участников, и гасились, как правило, на местном уровне, не доходя до высшего командования.
Солдаты Войска Польского, среди которых могли быть и выходцы и Западной Белоруссии.
Волнения же, случившиеся за полтора месяца до окончания Великой Отечественной войны в 34-й запасной стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Бобруйске, приобрели массовый характер, отчего и классифицировались как бунт. В списках, присланных из райвоенкоматов всё прибывшее пополнение числилось белорусами. Однако на руках у части призывников оказались документы, подтверждающие их польское происхождение (довоенные паспорта, свидетельства о рождении, эвакуационные листы — подписанные членами комиссии по эвакуации в Польшу, и др.). Большинство из новоприбывшего пополнения заявило, что им были вручены повестки о призыве в Войско Польское, а когда они явились в военкоматы, их обманом направили в 34-ю дивизию Красной Армии. У нескольких человек сохранились повестки, подтверждающие их слова.
От всех, кто считал себя поляком, были взяты рапорта об отказе служить в Красной Армии. К 24-му марта 1945 года таких рапортов набралось свыше тысячи. Из них, в 282-м ЗСП считали себя поляками 424 человека, в 75-м ЗСП — 250 человек, в 71-м ЗСП — 206 человек. В 14-м ЗСП 120 призывников 1927 года рождения потребовали, чтобы их отправили в польскую армию. В 1-м стрелковом батальоне 282-го полка 195 человек отказались принять присягу, заявляя: — «Примем только польскую, и в Войске Польском».
Страница архивного дела о бобруйских событиях марта 1945 года. Сведения о призывниках, объявивших себя поляками.
За отказом принимать присягу последовали более активные протестные действия. 23 марта 1945 года, по пути следования роты нового пополнения в баню, 4 военнослужащих сели на мостовую и отказались идти дальше. После попытки красноармейцев заставить их подняться, мл. лейтенант приказал сержанту арестовать бунтовщиков и отправить их на гауптвахту. В этот момент вся рота сомкнулась, не позволив арестовать своих товарищей. И лишь после того, как сопровождающие красноармейцы открыли огонь из автоматов над головами, рота построилась и проследовала в баню. Это был уже бунт.
Разбираться в ситуации, в 34-ю дивизию был направлен инструктор военного отдела ЦК КП(б)Б Николаев. 2 апреля 1945 года он представил 1-му секретарю ЦК КП(б)Б П.Пономаренко доклад: «О создавшемся положении в 34-й запасной стрелковой дивизии в г. Бобруйске», в преамбуле которого говорилось: — «В связи с поступлением в дивизию больших контингентов военнообязанных из западных областей Беларуси, в том числе отдельных групп, на протяжении нескольких месяцев уклонявшихся от мобилизации и скрывавшихся в лесах, людей мало живших в условиях советской власти, подвергавшихся на протяжении многих лет антисоветской агитации и в настоящий момент имеющих в своей среде ставленников Лондонского (Польского) эмигрантского правительства, немецкой агентуры, старающихся всеми мерами разлагать новое пополнение Красной Армии, командование дивизии стало перед фактами организованного неподчинения, саботажа и контрреволюционных выступлений. Так, часть военнослужащих нового пополнения, прибывшего из районов Молодечненской области, отказалась мыться в бане и получать красноармейское обмундирование, заявляя: — «Мы поляки, не желаем служить в Красной Армии, и требуем направить нас в польскую армию».
Перед советским командованием встал вопрос: Что делать? Человек 100-200 отказников можно было бы объявить предателями или шпионами, судить показательным судом военного трибунала и расстрелять. А если таких набираются тысячи? Поскольку скандал партийному руководству Белоруссии был не нужен, его решили замять на республиканском уровне. Выход нашли простой: рассредоточить призывников из западных областей Белоруссии по разным воинским частям в Сибири, на Урале и в других отдаленных регионах. В личных делах «ссыльных» были сделаны соответствующие пометки, которые не позволили им получить даже массовую медаль «За победу над Германией», которая давала признание участника войны. Материалы о бунте засекретили.
На возникающий вопрос, удалось ли руководству Белоруссии скрыть информацию об инциденте от Сталина, ответ, скорее всего отрицательный. В армии на то время, кроме прямой вертикали подчинения, действовала перекрестная система информирования, или доносительства. Этим занимались политорганы, представляющие партийное руководство, и структуры контрразведки СМЕРШ, представляющие НКВД, но только в армейской униформе с непосредственным подчинением Сталину. Но если скрыть информацию было невозможно, почему же белорусское руководство не понесло наказание, а наоборот было со временем повышено, переведено в Москву? А здесь однозначного ответа не существует. Есть только версии. Или подобные явления были распространены и на них особо не обращали внимание. Или бунт был мелким, не заслуживающим внимания. Или его вовремя утихомирили без тяжких последствий. Или …
Завершим наш рассказ о Бобруйском бунте, без каких либо выводов, отметив лишь одно. История хранит еще тысячи неведомых страниц, открыв которые мы вновь и вновь убеждаемся, что официальное ее трактование не всегда соответствуют действительности.
По материалам сайтов: https://russian7.ru; https://news.rambler.ru; https://news.tut.by; https://newsland.com; https://krsvwww.livejournal.com; https://www.bobruin.by; https://ru.wikipedia.org.
См. также Фото|СССР. Бобруйск в годы войны