Когда 1 сентября 1939 года Гитлер вторгся в Польшу, итальянский Совет Министров опубликовал заявление о том, что Италия намерена придерживаться статуса «неучастия». Подобный оборот дел был большой неожиданностью для многих, в том числе и для Гитлера. Занятый вопросами усиления диктатуры, Муссолини не форсировал развитие армии, полагая, что мировая война начнется не ранее чем через три года. В этой связи в Италии было запланировано окончание перевооружения армии в 1942 году. Свою позицию Муссолини довел до сведения Гитлера в специальном меморандуме, вскоре после подписания «Стального пакта».
Большое место в меморандуме Муссолини уделил рассуждениям об общей стратегии. Так, он высказывал мнение, что на Западе война будет носить позиционный характер и лишь на Востоке и Юго-Востоке Европы страны «оси» смогут проявить свой динамизм. Он предлагал «для обеспечения стран «оси» сырьем и промышленными поставками» захватить Грецию, Румынию и Турцию. Не предвидел затруднений Муссолини и в расправе над Польшей, «до того как ей будет оказана конкретная помощь».
В Германии, где уже был выработан план действий, и велась усиленная подготовка к его осуществлению, туманные рассуждения Муссолини были встречены весьма холодно. Гитлер ничего не ответил Муссолини, и до августа 1939 года итальянская сторона продолжала считать, что отсрочка войны принята немцами. Лишь после встречи итальянского министра иностранных дел Чиано с Риббентропом, происшедшей 11 августа 1939 года в Зальцбурге, итальянцам стало ясно, что начало войны — вопрос ближайшего будущего. Весь остаток августа 1939 года Муссолини переходил от одной крайности к другой. То он заявлял, что Италия должна выступить для достижения своих целей на Балканах, то начинал рассуждать, что страна совершенно не готова к войне и воевать не может.
Муссолини и Гитлер.
25 августа в Рим прибыло послание, в котором Гитлер давал понять, что нападение на Польшу последует в ближайшее время, и просил «понимания с итальянской стороны». Можно было по-всякому толковать эту фразу, и Муссолини решил вступить со своим партнером в торг. Вечером Чиано продиктовал послу в Берлине ответ Муссолини на личное послание Гитлера: «Если Германия атакует Польшу и конфликт будет локализован, Италия окажет Германии любой вид политической и экономической помощи, которую от нее потребуют. Если Германия атакует Польшу и ее союзники контратакуют Германию, я предпочел бы не брать на себя инициативу по развязыванию военных действий… учитывая современное состояние итальянской военной подготовки, о которой неоднократно и своевременно сообщалось вам, фюрер, и Риббентропу. Однако наше выступление может быть немедленным, если Германия тотчас же предоставит нам военные средства и сырье, необходимые для того, чтобы выдержать удар, который англичане и французы направят преимущественно против нас». Это было заведомым вымогательством: в составленном вскоре списке значилось 170 млн. т военных материалов, для транспортировки которых понадобилось бы 17 тысяч железнодорожных эшелонов. Даже при желании Германия не способна была выполнить требования итальянцев. В своем ответе от 27 августа Гитлер просил Италию не сообщать миру о решении соблюдать нейтралитет, продолжать мобилизационные мероприятия, чтобы держать в напряжении Францию и Англию.
Фактической причиной затягивания времени вступления в войну была не слабость армии Италии, а желание Муссолини выждать наиболее благоприятный момент, понаблюдать некоторое время со стороны, как пойдут дела у его партнера. Однако период «нейтралистских» колебаний Муссолини был кратковременным. Империалистические интересы итальянских правящих кругов настойчиво толкали к участию в войне. Муссолини был склонен пренебрегать мнением политических деятелей и военных, считая себя бесконечно выше их, но ему труднее было бы возражать руководителям итальянской промышленности. В мае 1940 года Муссолини принимая крупнейших итальянских промышленников заявил, что Италия в ближайшее время вступит в войну. Ощущая единодушную поддержку руководящих групп монополистического капитала, Муссолини не обращал особого внимания на робкие возражения военных, говоривших о недостаточной технической подготовленности армии. Кроме того, стремительное продвижение немецкого блицкрига могло оставить Италию без военной добычи. Более того, если в начале войны Гитлер торопил Муссолини, то сейчас советовал не спешить и основательно подготовиться.
Муссолини делает заявление об объявлении войны с балкона римского Палаццо Венеция. 10 июня 1940 г.
Муссолини почувствовал, что «этот праздник жизни» может обойтись без него и вопрос о вступлении Италии в войну был решен — 10 июня 1940 года Италия вторглась в Южную Францию — хотя в июне 1940 года мало что изменилось в военной подготовке страны по сравнению с августом 1939 года. В конце концов, Италия в этой войне оказалась битой на всех фронтах – в Африке, в Греции, в Советском Союзе, да и еще была втянута в гражданскую войну.