В советской историографии отмечается грандиозная историческая роль партизан, действовавших на оккупированной Третьим Рейхом территории Советского Союза. Официальные цифры вреда, причиненного оккупантам таковы, что роль Красной Армии меркнет на фоне «подвигов» партизан и подпольщиков. Советская пропаганда, не стесняясь, ставила достижения партизан вровень с вооруженными силами. Поскольку реальные партизанские «достижения» были засекречены вплоть до конца 2000-х годов, никому и в голову не приходило их проанализировать и оценить истинный вклад партизан в Победу над врагом. Учитывая то, что на войне потери противника многократно увеличивались в сравнении с реальными, правдивую оценку потерь противника, причиненных действиями партизан, установить невозможно. Тем не менее, масштаб «приписок» выявить не сложно. О том, кто и как партизанил и чего «напартизанили» и будет это рассказ.
Кто такие советские партизаны
Термин «партизан» походит от итальянского «partigiano» — сторонник определённой общественной группы, партии, — лицо, добровольно ведущее вооружённую борьбу за свободу и независимость своей страны в составе вооружённых организованных партизанских сил на территории, оккупированной противником (либо находящейся под контролем противостоящих политических сил), с использованием методов партизанской войны. Слово «партизан» употребляется преимущественно как общее название участника негосударственных, то есть не являющихся регулярной армией военных отрядов, состоящих из определённых политических кругов или общественных сил данной страны, и использующих поддержку местного населения. Причем, поддержка местного населения является определяющим фактором — в противном случае используется не слово «партизаны», а «бандиты», «диверсионные группы» и т. п. Свою борьбу партизаны ведут преимущественно военным путём, методами партизанской войны в тылу противника — диверсии, террор, вооружённые столкновения с силами полиции, регулярной армии, местной администрации и так далее, пользуясь замаскированным передвижением по территории и избегая фронтальных столкновений с превосходящими силами противника.
Партизаны и партизанские соединения как военные формирования имеют спорный официальный международный правовой статус, но по международному праву при пленении могут подпадать под статус «военнопленных», если они обладают статусом комбатанта, т. е. удовлетворяют определенным, не всегда строго соблюдаемым, условиям: в общем случае, согласно обычаям ведения войны, эти люди должны иметь во главе лицо, ответственное за своих подчинённых, быть должным образом организованными, иметь отличительный знак, открыто носить оружие, соблюдать в боевых действиях законы и обычаи войны.
Согласно Советской военной энциклопедии 1978 года издания, к концу 1941 года на оккупированной врагом территории действовало более 2 тысяч партизанских отрядов общей численностью в 90 тыс. человек. Всего в годы войны в тылу врага действовало более 6200 партизанских отрядов общей численностью свыше 1 млн. человек. И. Г. Старинов полагал, что партизан было не более 250 тысяч человек. Немцы же оценивали численность партизан всего лишь в 100 тысяч человек. Количество награжденных медалью «Партизану Отечественной войны» в 127 тысяч человек, тоже свидетельствует об отсутствии мифической цифры. Во многих источниках современных исследователей общая цифра «крутится» возле 200 тысяч человек.
Основной целью партизанской войны было разрушение системы обеспечения фронта противника — нарушение связи и коммуникаций, работы его автомобильного и железнодорожного сообщения. По некоторым данным считается, что ходе войны партизаны уничтожили, ранили и захватили в плен около 1 млн. оккупантов, и 1,6 млн. по другим (данные от одного и того же источника – Пономаренко, но обнародованные в разное время). Если учесть, что реально воевало на всей оккупированной территории не более 200 тысяч партизан, на каждого «мстителя» приходится не менее 5-6 убитых и раненых врагов. Сказать, что это выдумка, значит, выразиться слишком мягко. Известно, что на фронте соотношение потерь в живой силе от начала и до конца войны было в пользу немцев. В первый период примерно 1:10, во второй период примерно 1:4. Так это на фронте! А здесь партизаны, которые и воевать толком не умели, и тяжелого вооружения у них не было, и авиация их не поддерживала… По немецким данным их потери составили 30-35 тысяч военнослужащих. Похоже, немцы потери коллаборантов не учитывали вовсе.
Партизаны вывели из строя свыше 4 тысяч танков и бронемашин, подорвали 58 бронепоездов (у Вермахта на Восточном фронте было лишь 40 бронепоездов) и 12 тысяч мостов, уничтожили 65 тысяч автомашин, вывели из строя более 10 тысяч паровозов, а также 110 тысяч вагонов и платформ.
Бытует мнение, что перед Второй мировой войной разрабатывались планы ведения военных действий в случае вторжения противника в СССР. Предусматривали, что в случае, если войскам противника удастся углубиться на расстояние до 100 км от границы, они должны увязнуть в боях в укрепрайонах. В это время на захваченной территории партизаны начинают нарушать подвоз боеприпасов, горючего, продовольствия и др. так, что израсходовав начальные запасы, противник не сможет продолжать наступление. С этой целью в приграничной полосе создавались склады боеприпасов, оружия; организовывались потенциальные отряды диверсантов, проводилось их обучение. Якобы в предвоенный период издавалась специальная литература; готовили специалистов; только на территории Беларуси было скрыто 50 тысяч винтовок, 150 пулемётов, десятки тонн мин и боеприпасов (и столько же в Ленинградском военном округе). Для сравнения — за всю войну партизанам было заброшено менее 100 тысяч единиц стрелкового оружия. Уже в 1932-1933 годах были проведены специальные учения, показавшие возможность эффективно мешать железнодорожным перевозкам с помощью мин. Но в 1937—1938 годах высшее руководство страны перестало допускать возможность ведения военных действий на территории СССР, и кадровые советские диверсанты были поголовно уничтожены; книги изъяты; склады оружия и мин ликвидированы. Однако это лишь литературные вымыслы в мемуарах «героев войны», пытающихся добавить своего дегтя в очернение режима Сталина.
На самом деле, в означенные годы, еще Тухачевским готовились диверсанты для действия в тылах противника перед «решительным» наступлением Красной Армии. Они располагались вдоль границы и должны были в канун наступления совершить диверсии на определенных приграничных объектах. После продвижения войск вглубь территории противника, диверсанты, оказавшиеся в своем тылу, должны были пойти на переформирование. После устранения Тухачевского с командной вершины, его теорию с диверсантами признали глупостью.
О партизанах до начала войны никто и нигде не заикался. Не было ни специальных дисциплин в военных училищах, не было ни тактики, ни стратегии партизанского движения. Тем более не существовало ни специальных подразделений, ни какого-нибудь командования. Партизанская война исключалась из военных методов по двум причинам. Во-первых, уверенность в мощи Красной Армии была настолько сильна, что военные действия предполагались только на вражеской территории; во-вторых, руководство Союза считало, что вооружение народа — слишком рискованное предприятие.
Основные задачи партизанского движения были изложены в Директиве Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» от 29 июня 1941 года № 624 и Постановлении ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск». Важнейшие направления борьбы в тылу врага были сформулированы в приказе НКО СССР И. В. Сталина от 5 сентября 1942 года № 00189 «О задачах партизанского движения». При этом были допущены серьёзные ошибки, снизившие эффективность партизанских действий: основной задачей была не диверсионная деятельность на коммуникациях, а прямые столкновения с противником (более хорошо вооружённым, включая танки и авиацию); и не было налажено полноценное снабжение оружием и минами; работе мешала плохая связь из-за острой нехватки радистов и радиостанций. Анализ директивы Ставки ВГК (15 июля 1941) по организации военных действий в тылу противника в начальный период войны показал, что для решения ставившейся основной задачи — дезорганизации тыла врага — предполагалось использовать кавалерию. Это не соответствовало реальной обстановке, и попытки организовать кавалерийские рейды в тыл в основном заканчивались неудачей.
Агитационный плакат.
Отмечается также слабость подготовки чекистского состава, оставленного в тылу врага в начале войны. Много трудностей и недостатков в области взаимодействия разведывательных сил за линией фронта возникало из-за неподготовленности органов госбезопасности к использованию партизанских форм борьбы. Партизанские силы часто использовались не по назначению, а «для борьбы с регулярными частями немецких войск». Попытка НКВД организовать «партизанщину» в 1941 — первой половине 1942 года старым большевистским способом — путем создания истребительных отрядов из числа горожан для автономных действий в сельской местности, потерпела полный провал.
Считается, что в развёртывании партизанского движения заметную роль сыграло созданное в 1941 года 4-е управление НКВД СССР под руководством П. Судоплатова. Ему подчинялась Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР, из состава которой формировались разведывательно-диверсионные отряды, забрасываемые в тыл врага, которые пытались организовывать либо пополняли партизанские отряды. Главным стимулом к возникновению партизанского движения, был личный опыт знакомства населения с «немецкими порядками», в число которых входил угон граждан СССР на работу в Германию. Массовый принудительный вывоз молодежи на работы в Германию начался весной 1942 года. И лишь после этого стали образовываться партизанские отряды с участием местного населения, которое до этого занимало выжидательную позицию.
Начальник 4-го управление НКВД СССР П. Судоплатов.
30 мая 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения (в 1942-1944 годах начальник штаба — П. К. Пономаренко). Центральному штабу были подчинены в оперативном отношении республиканские и областные штабы партизанского движения, которые возглавляли секретари или члены ЦК компартий республик, крайкомов и обкомов. ЦШПД, хоть и числился отдельной структурой, но фактически управлялся НКВД. Просто Сталин хотел спрятать «уши чекистов», нелюбимых в стране, при организации народной борьбы. Создание штабов партизанского движения с чёткими функциями и улучшение связи с «Большой землёй» придавали партизанскому движению всё более организованный характер, обеспечивали большую согласованность действий партизанских сил и способствовали улучшению их взаимодействия с войсками.
Постановление Государственного комитета обороны о создании Центрального штаба партизанского движения от 30 мая 1942 года.
Руководители партизанского движения республик, краев, областей на оккупированной территории СССР. Слева направо: сидят — Д.М. Попов, В.Г. Жаворонков, П.К. Пономаренко, И.П. Бойцов, Б.Н. Черноусов, А.П. Матвеев; стоят — А.К. Спрогис, В.С. Булатов, М.А. Суслов, П.И. Селезнев, Н.Л. Сологор, С.Я. Вершинин, А.Ю. Снечкус.
Состав и организация партизанских формирований, несмотря на их разнообразие, имели много сходного. Основной тактической единицей являлся отряд, насчитывавший обычно несколько десятков человек, а позже — до 200 и более бойцов. В ходе войны многие отряды объединялись в соединения (бригады) численностью от нескольких сот до нескольких тысяч человек. В вооружении преобладало лёгкое оружие (автоматы, ручные пулемёты, винтовки, карабины, гранаты), но многие отряды и соединения располагали минометами и станковыми пулемётами, а некоторые — артиллерией. Все лица, вступавшие в партизанские формирования, принимали партизанскую присягу; в отрядах пытались установить воинскую дисциплину.
Львиную долю времени партизанские формирования занимались своим бытом, и чем больше было формирование, тем больше времени уходило на это. Боевая деятельность основных бойцов сводилась к налетам на деревни с целью грабежа жителей и уничтожения так называемых «предателей», к устроению засад на проселочных дорогах, к повалке столбов линий проводной связи. Ну и, само собой разумеется, они несли караульную и гарнизонную службу в своих лагерях. И лишь один взвод (20-30 человек) на партизанское соединение (800-1000 человек) занимался диверсионной работой. В отрядах присутствовало много безоружных гражданских лиц. Но главное — отсутствовал ежедневный надзор вышестоящих штабов и партийно-административных органов. Поэтому вполне естественно, что желание рисковать жизнью в систематических боевых операциях не просматривалось. Вот и выходит, что партизаны основную часть времени существовали, но не воевали.
В 1941—1942 годах смертность среди заброшенных НКВД в тыл противника групп составляла 93 %. Например, на Украине с начала войны и до лета 1942 года НКВД было подготовлено и оставлено для действий в тылу 2 партизанских полка, 1565 партизанских отрядов и групп общей численностью 34 979 человек, а к 10 июня 1942 на связи осталось всего 100 групп, что показало неэффективность работы больших подразделений, особенно в степной зоне. Основными причинами гибели диверсантов были отсутствии поддержки населения, отсутствии продовольствия, а главное — отсутствии хорошо продуманной стратегии действий. К концу войны смертность в партизанских отрядах составляла около 10 %. Примечательно: советская историография заявляет об уничтожении большинства советских партизанских формирований противником, но в архивных документах немцев нет упоминаний, ни об одной специальной операции против партизан с лета 1941 до лета 1942 года. Отсюда вопрос: разгромлены были эти отряды или же самораспустились?
Партизаны в лагере.
На формы организации партизанских сил и способы их действий влияли физико-географические условия. Обширные леса, болота, горы являлись основными районами базирования партизанских сил. Здесь возникли партизанские края и зоны, где могли широко применяться различные способы борьбы, в том числе открытые бои с противником. В степных же районах крупные соединения успешно действовали лишь в ходе рейдов. Находившиеся здесь постоянно небольшие отряды и группы обычно избегали открытых столкновений со врагом и наносили ему ущерб главным образом диверсиями.
6 сентября 1942 года была учреждена должность Главнокомандующего партизанским движением, на которую был назначен член Политбюро ЦК ВКП(б) Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, имеющий хоть какую-то военную подготовку, в отличие от чисто штатского партийного функционера Пономаренко. В должности главкома К. Е. Ворошилов усовершенствовал управление партизанскими силами. Внедрённая Ворошиловым в практику схема управления партизанскими силами оказалась эффективной и с небольшими изменениями просуществовала до конца войны. Также стараниями Ворошилова Центральный штаб был превращён в орган управления партизанскими силами с разветвлёнными структурными подразделениями. Маршал привлёк к работе в ЦШПД опытных специалистов и смог решить многие важные вопросы партизанского движения, особенно в части, касающейся подготовки кадров, управления партизанскими силами, организационной структуры партизанских формирований, материально-технического снабжения и авиационных перевозок. Им было внесено предложение о создании в тылу немецких войск регулярной партизанской армии. Организация, подготовка и ведение партизанских действий по замыслу маршала должны были стать составной частью военных действий РККА в оперативном и стратегическом масштабе. Однако уже 19 ноября пост Главнокомандующего был упразднён, а центральный штаб партизанского движения в качестве военно-оперативного органа партии был подчинён непосредственно Ставке Верховного Главнокомандования. Взаимодействие и координация партизан и Красной Армии так и не было налажено, о чем в своих мемуарах отмечали многие советские полководцы.
Одна из многих пропагандистских фотографий времен войны: партизаны якобы поджидают врага в засаде.
В тактике партизанских действий времён Великой Отечественной можно выделить следующие элементы:
— Диверсионная деятельность, разрушение инфраструктуры противника в любой форме (рельсовая война, уничтожение линий связи, высоковольтных линий, отравление и уничтожение водопроводов, колодцев и т. п.). Диверсии занимали значительное место в деятельности партизанских формирований. Они представляли собой весьма эффективный способ дезорганизации вражеского тыла, нанесения потерь и материального ущерба противнику, не вступая с ним в боевое столкновение. Используя специальную диверсионную технику, существенный урон противнику могли наносить небольшие группы партизан и даже одиночки. Всего за годы войны, по разным официальным данным, советские партизаны по разным данным пустили под откос то ли 18 то ли 20 тысяч составов, из них 15 тысяч в 1943—1944 годах. Исходя из данных ЦШПД, в ходе «рельсовой войны» было взорвано 361 тысяча рельс (в т.ч. около 50 тыс. на неиспользуемых дорогах) из 11 миллионов, находящихся на то время на оккупированной территории, или почти 3,3%. Архивные документы скрупулезных немцев, серьезно относившихся ко всем учетам, говорят о повреждении всего 30 тысяч рельсов, что составляет менее 10% от советских отчетов.
Постановочная фотография минирования партизанами железной дороги.
— Разведывательная деятельность, в том числе агентурная.
— Политическая деятельность и антифашистская пропаганда. Партизанские формирования проводили широкую политическую работу среди населения оккупированных территорий, распространяя в основном листовки. В тоже время грабежи местного населения сводили эту работу к нулю.
-Боевое содействие. Партизанские формирования оказывали боевое содействие войскам РККА. С начала наступления РККА они срывали вражеские переброски войск, нарушали их организованный отход и управление. С приближением войск РККА они наносили удары с тыла и содействовали прорыву обороны противника, отражению его контрударов, окружению вражеских группировок, овладению населёнными пунктами, защищали открытые фланги наступающих войск.
— Уничтожение живой силы противника.
— Ликвидация лжепартизан, коллаборационистов и глав нацистской администрации.
— Восстановление и сохранение элементов советской власти на оккупированных территориях.
— Мобилизация боеспособного населения, оставшегося на оккупированной территории, и объединение остатков окружённых воинских частей.
Территории деятельности партизан
Вопреки сказкам советской пропаганды, никогда не существовало партизанского фронта в тылу врага на оккупированных территориях СССР от Карело-Финской ССР до побережья Черного моря. Известны несколько отдельных регионов, где в разное время действовали крупные партизанские соединения. Первый регион — территория Ленинградской, Псковской и Новгородской областей. Второй — наиболее массовый в смысле численности партизан — территория БССР. Третий регион зона Брянских лесов (Брянская и Орловская области РСФСР). Четвертый — район Дорогобужа и Ельни в Смоленской области. Пятый — район Приднепровья на Украине, где партизанское движение было ликвидировано противником очень быстро, уже после первых акций. На остальной территории Украины советского партизанского движения фактически не было. Исключение — засылаемые с советской территории «кочующие» отряды (вроде соединений С. А. Ковпака или А. Ф. Федорова), и территория горного Крыма, где скрывались остатки разбитых советских частей вкупе с советско-партийной номенклатурой и пресловутыми «активистами». Шестой и седьмой — регион нижнего течения Волги (Калмыкия) и Северный Кавказ. Здесь партизанское движение развалилось, толком не начавшись.
В Карелии и Заполярье никакого партизанского «движения» никогда не было. Штабу партизанского движения Карело-Финской ССР подчинялись несколько отрядов и разведывательно-диверсионных групп, сформированных наполовину из бойцов и командиров пограничных войск, а наполовину из членов бригад содействия пограничникам. Они выходили на вражескую территорию через линию фронта, а после выполнения задания возвращались в свой прифронтовой тыл. Более того, главным занятием этих групп являлось уничтожение финских деревень, имевших несчастье находиться в прифронтовой зоне. Современные финские историки доказали это документально.
Не существовало во время войны советского партизанского движения на территории прибалтийских государств. Партизанское движение там разгорелось позже — против органов советской власти, против коллективизации, против карателей-чекистов.
Действия разведывательно-диверсионных групп РККА в глубоком тылу врага, представляли собой одну из форм боевых действий подразделений регулярной армии, а не партизанских формирований. Действия специальных групп НКВД и НКГБ — это разведывательные, диверсионные и террористические действия советских спецслужб на территории, контролируемой противником, но опять-таки не партизанское движение. Даже деятельность подпольных организаций в городах оккупированной части СССР, имевшая некоторое сходство с действиями партизан, все же не была составной частью партизанской войны — подпольщики сами по себе, партизаны — сами по себе: одни в лесу, другие в городе.
Белоруссия
С самого начала советское руководство придавало Белоруссии исключительно значение для осуществления и развития партизанской войны. Основными причинами этого были ландшафт республики — лесные дебри и болота — и стратегические расположение с запада от Москвы. В 1941 и 1942 годах лишь очень немногие жители деревень и поселков пошли в партизаны. Немецкая оккупационная администрация дала крестьянам возможность вернуться к единоличным хозяйствам. А селяне хорошо помнили «политику партии на селе»: раскулачивание, насильственную коллективизацию, работу в колхозах за «палочки», закон «о трех колосках», отправку в лагеря за малейшее проявление недовольства, за выдуманное «вредительство»… Немецкая политика «на деревне» в этом плане являла разительный контраст с большевистской: сдал твердо фиксированный продналог, вся остальная продукция твоя. И все было бы прекрасно (для крестьян), если бы не диверсанты и партизаны. Ведь они могли существовать только за счет грабежа сельского населения. И те чекисты-диверсанты, которых летом 1941 года посылало командование на оккупированную территорию, и бродившие в лесах группы красноармейцев из разбитых частей, все они грабили сельских жителей. Ведь иного источника пропитания и материального снабжения у них просто не было. Но, к счастью для крестьян, чекистских групп было еще мало, а красноармейцы стремились «пристроиться» к женщинам, оставшимся без мужчин (шли в «примаки»).
По официальным оценкам, в августе 1941 года в Белоруссии действовало около 230 партизанских отрядов. А к концу 1941 года в рядах белорусских партизан сражались 12 тысяч человек, из которых 7,2 тысячи были заброшены с «Большой земли». Только НКГБ БССР до конца 1941 года создал для борьбы в оккупированных районах республики 15 партизанских отрядов с общим количеством бойцов 758 человек, а также 45 оперативных групп, насчитывавших 1259 человек. Это сотрудники республиканских НКГБ и НКВД, милиционеры и курсанты Могилёвской межкраевой школы НКГБ. Им поставили задачу нанесения ударов по германским войскам, их базам и складам в тылу. Но чекистские отряды и группы формировались бессистемно, без учета специфики районов, где им предстояло действовать. В составе партизанских отрядов и опергрупп НКГБ не было ни одного бойца — уроженца или жителя той территории, на которой им предстояло вести борьбу с врагом. Отряды и опергруппы зачастую даже не имели топографических карт местности, где им предстояло действовать. Надежды Москвы и «лично товарища Сталина» на всенародное сопротивление оккупантам явно не сбылись.
Белорусские партизаны.
Зима 1941-1942 года сократила количество партизанских отрядов до 50. Сыграли свою роль отсутствие предварительной подготовки к развёртыванию партизанского движения, ориентация окружённых частей РККА на выход из окружения любой ценой, а не на переход к партизанской борьбе в тылу врага, пропаганда среди партизан на ведение боевых действий против хорошо вооружённых оккупационных войск, в которых партизаны несли большие потери, неготовность к действиям в зимних условиях и т. д. Материально-технические условия белорусских партизанских отрядов постоянно ухудшались, ресурсов не хватало, не было никакой широкомасштабной поддержки вплоть до марта 1942 года. Одной из нерешённых проблем оставалось отсутствие радиосвязи, которая так и не была налажена до апреля 1942 года. Особенно трудно было партизанам из-за острой нехватки боеприпасов, медикаментов и других принадлежностей. Действия партизан были преимущественно несогласованны. Поддержка местного населения была недостаточной.
О степени «любви простых белорусов к партизанам» свидетельствовал и П. К. Пономаренко в своем докладе от 27 января 1943 года: «В 1941–1942 годах в деревнях, расположенных вблизи райцентров, были случаи, когда сами жители помогали полиции в борьбе с партизанами. Так, в деревне Клины Климовичского района… в ноябре 1942 года мужское население вооружилось и устроило засаду на группу тов. Солдатенко, в результате: 4 партизана было убито, 3 ранено. В деревне Кокойск Климовичского района население до 1943 года было враждебно настроено к партизанам и оказывало содействие полиции». Да и любить–то было незачто.
С сентября 1939 по 19 июня 1941 года из Западной Белоруссии в Сибирь, на Север, в Казахстан было депортировано всего — 1421 тысяча человек. За тот же период было расстреляно 135 тысяч человек. В результате белорусы возненавидели Советскую власть всей душой. Ожидать в такой обстановке ухода населения в партизаны было бы глупостью. Летом 1941 года местное население встречало части Вермахта с цветами, так же, как двумя годами раньше — части РККА.
Каратели сжигают белорусский поселок.
Операции немецких войск летом и осенью 1941 года значительно снизили партизанскую активность в Белоруссии. Многие отряды ушли в подполье и, как правило, к концу осени 1941 — началу 1942 года партизанские отряды не предпринимали значительных военных операций в связи с организационными проблемами, отсутствием материально-технической поддержки и плохого взаимодействия с местным населением. Другими словами прятались, а не воевали, грабили местное население и надеялись на его поддержку. Битва за Москву внесла свою лепту в прилив морального духа партизан и местного населения в целом. На 1 августа 1942 года на территории БССР уже действовало 202 отряда общей численностью 20 тысяч партизан. Согласно официальным данным к 1 декабря 1942 года ЦШПД постоянно поддерживал связь с 417 отрядами, хотя на 1 ноября на территории республики действовало лишь 68 радиостанций, с помощью которых 329 отрядов могли поддерживать связь с Москвой.
Однако переломным моментом в развитии партизанского движения в Белоруссии и в целом на оккупированных немецкими войсками территориях явилось советское наступление лишь зимой 1942 года. За 1942 года партизанам с «Большой земли» было переправлено 11 500 винтовок, 6000 автоматов, 1000 пулемётов, 500 противотанковых ружей. То есть, каждый списочный партизан получил оружие.
Партизанский аэродром.
Отчетность самих партизан не вызывает доверия, поскольку весьма протиречива. К примеру, с начала войны по 1 августа 1942 года партизаны пустили под откос 212 эшелонов, уничтожили 59 976 немецких солдат, 2877 офицеров и 7 немецких генералов. В период с августа по ноябрь 1942 года, то есть за три месяца, партизанами было убито 10 высших чинов немецкой армии, 133 офицера и 31 620 немецких солдат. В период с 1 июня по 1 декабря 1942 года было пущено под откос 804 немецких эшелонов.
Германская железнодорожная дирекция «Центр» отмечала, что в 1942 году было зарегистрировано: в январе — феврале — 11 нападений на железные дороги, в марте — 27, в апреле — 65, в мае — 145, в июне — 262, а с 1 по 25 июля — 304. За это время партизанами было подорвано 200 паровозов, выведено из строя 773 вагона, разрушено 13 440 метров железнодорожного полотна. Другими словами, удачное было каждое четвертое нападение.
Однако результаты действий партизан не устраивали советское руководство. Сталин и его подручные хотели, чтобы «земля горела под ногами оккупантов», чтобы весь народ, «от мала до велика», поднялся на борьбу с врагами большевиков и созданного ими государства. Но народ категорически не хотел «подниматься». Немцы в 1941–1942 годах зверствовали мало, им было важно, чтобы крестьяне работали, исправно платили налог сельхозпродуктами. Ведь надо было кормить войска Вермахта, полицейские формирования, оккупационную администрацию. В Москве решили: если немцы не устраивают массовых расправ с населением в оккупированной Беларуси, то надо их к этому принудить. Уже в 1942 году партизаны стали разворачивать «активные действия». Против кого эти действия были направлены? Выяснить задачи партизан нетрудно, они их особо не скрывали:
— Расправы с той частью населения, которая «сотрудничала» с немцами (устроилась на работу, чтобы кормить семью) или относилась к ним лояльно;
— Организация провокаций, чтобы подтолкнуть немцев на проведение репрессий против гражданского населения;
— С помощью репрессий немцев (и своих собственных) заставить сельское население массово бежать в леса, тем самым пополняя ряды партизан;
— Переключить внимание мирового сообщества с преступлений советского режима против своего населения на преступления нацистских оккупантов (заменить Катынь на Хатынь).
Провоцирование немцев на масштабные репрессии против сельского населения на оккупированной территории дали результат. В декабре 1943 года в партизанах числилось 153 тысячи. Рост происходил благодаря двум причинам. Во-первых, весной — летом 1943 года немцы провели ряд карательных операций против партизан, от которых пострадало и сельское население. Часть селян спаслась бегством к партизанам, в 1943 году немцы уничтожили 5796 деревень и местечек. Во-вторых, продолжалась переброска через линию фронта на оккупированную территорию мелких групп и целых воинских подразделений.
Немецкая полиция безопасности сжигает белорусскую деревню.
К моменту освобождения республики численность партизан уже превышала 374 тысячи человек. Только НКВД и армия забросили в тыд немцам около 20 тысяч диверсантов-военнослужащих. Рост численности партизан за 1944 год происходил, как на дрожжах. Красная Армия наступала, конец немецкой оккупации виделся отчетливо. Тысячам бывших пленных или отставших от фронта красноармейцев, другого контингента, по тем или другим причинам, не мобилизованным в армию, и успешно отсидевшимся в оккупации, необходима была реабилитация. Таковой было участие в партизанском движении. Кроме того, в партизаны подались и целые гарнизоны вспомогательных войск Вермахта — выходцев СССР, полицаи и сотрудники оккупационных администраций. Были среди них как простые служаки за хлеб, были и головорезы.
Партизанские бригады и соединения на территории БССР (1942—1944).
На самом деле, «374 тысячи» – это в значительной степени завышенная цифра. Сегодняшние историки называют цифру 200 тысяч (65% из них – белорусы). Эту цифру в принципе подтверждает информация портала «Партизаны Беларуси», содержащего данные почти из 212,5 тысячи карточек. Однако в картотеке партизаны не только из Беларуси, вопреки названию портала, поскольку в базу данных «попадают документы партизанских отрядов, которые боролись с фашизмом и на территории России, Украины, Польши и других стран. Тот же П. К. Пономаренко отмечает, что к лету 1944 года в Западной Беларуси (преимущественно для борьбы с польской Армией Краёвой) было сконцентрировано порядка 20 тысяч человек. В Витебской области располагалось до 17 тысяч человек. А в Минск летом 1944 года вошли для парада около 30-35 тысяч партизан. Потери партизан за конец 1943 — середины 1944 года — 30 тысяч человек. Всего — 102 тысячи. Где же остальные из 374 тысяч?
16 июля 1944 года в Минске по случаю освобождения города от немецкой оккупации состоялся партизанский необычный, так называемый парад, на который собрали более 30 тысяч партизан. После награждения и торжественного марша партизанских отрядов, участников мероприятия организованно переодели в армейскую форму и отправили кого под Кенигсберг, кого на Магнушевский плацдарм, кого на Зееловские высоты. Правды ради, надо отметить, что далеко не все партизаны попали в Красную Армию, в силу вышеописанных путей попадания в партизаны. Многие прошли в фильтрационных лагерях НКВД через СМЕРШ, а оттуда загремели в лагеря ГУЛАГа.
Сводный кавалерийский эскадрон закрывает парад.
Участник парада – козел по кличке Малыш.
А необычность парада заключалась в обманной мобилизации партизан в армию. Такая вот оказалась «благодарность» партии и правительства партизанам. Получилось значительно проще обманом завлечь партизан на парад, чем собирать призывников по лесам и хуторам в армию. Мол, их немецкие карательные отряды за три года оттуда не смогли выкурить, то советским военкоматам и подавно б не удалось. Так вот доверяло руководство государства своим гражданам, защищавшим народ от врага, в том числе и их лично. Может, боялись керманычи страны, что история с украинскими чернопиджачниками, которых сотнями тысяч утопили в Днепре, дошла и до белорусов? Как-то слабо верится, что большинство партизан разбежалось бы по домам, обратись к ним высокое начальство честно и по-человечески. Ведь в партизаны они пришли добровольно, не из-под палки комиссаров.
По официальным партийным отчетам партизаны Белоруссии взорвали 819 железнодорожных мостов (сегодня Беларусь имеет 1903 моста, вероятно в войну было меньше) и 4710 автомобильных (сегодня их 5171). Из имеющихся у Вермахта на Восточном фронте 40 бронепоездов, только белорусские партизаны уничтожили 34. За годы борьбы белорусскими партизанами было взорвано более 300 тысяч рельсов и пущено под откос 11 128 немецких эшелонов с живой силой и боевой техникой или 55% от результатов всего партизанского движения в СССР. Другими словами 10-11 эшелонов каждый день, что абсолютно нереально. О масштабах приписок партизан говорит такой факт. Архив немецкой диспетчерской службы по станции Минск за август 1943-го содержит сведения о подрыве 34 составов на участке Минск-Борисов. В этом районе действовало сразу семь партизанских бригад – «За Советскую Беларусь», «Первая Минская», «Разгром», «Пламя», «Смерть фашизму», имени Щорса и Флегонтова – из докладов которых следует, что подорвано 204 эшелона. Никак нельзя заподозрить немцев в приуменьшении количества диверсий. Наоборот, они были заинтересованы их преувеличить, показывая тем самым трудности на Восточном фронте и увеличивая свои заслуги в их преодолении.
По отчетам белорусских партизан, они разрушили более 7 тысяч километров телефонно-телеграфных линий, сбили в воздухе и сожгли на аэродромах 305 самолетов, подбили 1355 танков и бронемашин, уничтожили 438 орудий и 939 военных складов, захватили 85 орудий, 278 минометов, 1874 пулемета, 20 917 винтовок и автоматов… Если обо всех других партизанских достижениях еще можно спорить, то количество уничтоженных самолетов и танков вызывает удивление. Даже в боях на Курской дуге немцы потеряли танков меньше, чем приписали партизаны…
Партизаны–кавалеристы Белоруссии.
Партизаны отряда им. Фрунзе слушают по радио сводку Совинформбюро.
Вот наглядный пример, как совершались приписки результатов партизанской деятельности. В начале лета 1943 года на перегоне Уша-Радошковичи группой партизан под командованием некоего Драпека была совершена диверсия: взорван эшелон противника. По возвращении в отряд Драпек составил рапорт о том, что «уничтожен 1 паровоз и 14 вагонов». Через час почему-то переделали этот рапорт на 19 вагонов, а после беседы с командиром отряда Красненковым почему-то рапорт был составлен, что уничтожено 39 вагонов с техникой и живой силой врага. За это действие вся группа представляется к правительственной награде, а Драпек — на звание Героя Советского Союза. Позже стало известно, что «на эшелон нашлось много претендентов». В отчете отряда «Дяди Димы» говорилось, что переезд был заминирован их бойцами, что привело к подрыву 64 вагонов. Группа Кузьмича сообщала то же самое, с той лишь разницей, что вагонов было 57.
По советским данным с июня 1941 по июль 1944 года партизаны Белоруссии вывели из строя около 500 тысяч военнослужащих оккупационных войск и марионеточных формирований, чиновников оккупационной администрации, вооружённых колонистов и пособников, из них 125 тыс. человек — безвозвратные потери. Каким образом белорусские партизаны могли уничтожить, ранить и пленить полмиллиона врагов, если вся группировка рейха на территории БССР составляла в 1941-1943 годах около 160 тысяч, а к весне 1944 года увеличилась лишь вдвое (с учетом войск группы армий «Центр», отступивших с территории РСФСР). Выходит, «народные мстители» истребили как минимум 3 состава войск противника на центральном направлении? Почему же, в таком случае, Красная Армия не заняла беспрепятственно Беларусь еще в январе — феврале 1944 года? И с кем она воевала в ходе операции «Багратион»?
Если исходить из того, что по немецким данным на территории СССР немцы потеряли от действий партизан 30-35 тысяч военнослужащих, то дай Бог если за белорусскими партизанами можно числить половину. Реально же уничтожались коллаборанты и их семьи. По данным БШПД за годы оккупации было убито 59 тысяч коллаборантов. Убитых немцев было совсем немного еще и потому, что оккупанты за каждого убитого своего военнослужащего уничтожали заложников из местного населения, причем не десятками, а целыми деревнями. В этих деревнях жили родные и близкие партизан, да и просто местные жители снабжали добровольно-принудительно партизан продовольствием, одеждой, информацией… К тому же, за убитого полицая или старосту подобные репрессии не проводились. Таким образом, не набирется и 100 тысяч уничтоженных врагов, а где же заявленные еще 400 тысяч?
Из заявленных 374 тысяч белорусских партизан, общие безвозвратные потери в 1941—1944 годах, по неполным данным, составили 45 тыс. человек, или 12%. В тоже время соотношение партизанских потерь в наиболее известных карательных немецких операциях поражают. Так, в операции «Коттбус» 164 убитых и без вести пропавших немцев, против 6084 убитых партизана. Пропорция 1:37 в пользу немцев. В операции «Герман» соотношение убитых и пропавших без вести 4280 партизан и 50 немцев. Пропорция — 1:85 в пользу немцев. В операции «Весенний праздник» партизаны потеряли 5955 убитыми, 6145 пленными и 346 перебежчиками. Немецкие потери убитыми 243 человека, 680 – ранеными, 20 – пропало без вести. Соотношение потерь 1:22 в пользу немцев. Такие соотношение потерь партизан в конкретных операциях и общий низкий уровень потерь свидетельствуют о том, что белорусские партизаны старательно избегали огневого контакта с немцами, т.е. больше отсиживались в лесах и редко действовали методом террористических атак. Но если количество партизан считать 102 тысячи, то потери составят 44%, хотя эта цифра и ближе к реальным потерям, но все, же кажется заниженной.
По данным партизанского штаба, к началу операции «Багратион», партизаны якобы контролировали 60% территории республики. В канун этой операции Штаб партизанского движения Белоруссии предлагал Генштабу своими силами даже Минск взять к 29 июня. Мол имеем три танка, несколько десятков пушек … Поэтому совсем непонятно, зачем Ставке Главнокомандующего надо было создавать три Белорусских фронта. Как пишут послевоенные историки, Сталин не захотел делиться с партизанами славой освободителя белорусских земель. Кто его знает? Может так и было, на самом деле. Хотя, белорусские партизаны не смогли освободить от оккупантов ни одного райцентра, ни одного города, ни одного поселка. А из Минска немцы и сотрудничавшие с ними белорусы без всяких помех уехали поездами и партизаны мешать им не собирались.
Украина
Партизанской войны в Украине у большевиков не получилось, да и получиться не могло. Слишком велико было недовольство ими среди основной массы населения. Западная Украина, хотя и находилась под властью коммунистов всего полтора года, но за этот срок успела «накушаться» чистками и репрессиями «выше крыши». Более 400 тысяч жителей присоединенных территорий были высланы в Сибирь и Казахстан. Кроме того, за 21 месяц (с 18 сентября 1939 по 22 июня 1941 года) сталинские палачи убили на «воссоединенных землях» не менее 60 тысяч человек. Поэтому, украинские националисты начали вооруженную борьбу против Советов еще осенью 1939 года. Так что Вермахт пришел на благодатную землю — как и в Прибалтике, как и в Западной Беларуси, здесь вслед отступающим частям Красной Армии гремели выстрелы местных жителей. Не являлось союзником большевиков и население центральных районов Украины, выморенное страшным голодом 1932–1933 годов.
Украинцы встречают немцев.
В 1941 году партийные органы и армейцы попытались организовать партизанские отряды в Центральной Украине, где практически нет лесов. Однако в районе «излучины Днепра» небольшой лесной массив имелся; здесь проходят дороги, связывающие Днепропетровск с Запорожьем, Никополем, ДнепроГЭС, Новомосковском, Сталино, Харьковом. На этих магистралях и решили развернуть партизанские отряды. Этот «лесной оазис» со всех сторон окружен открытым пространством, да еще и заперт с востока рекой, на противоположном берегу которой тоже открытое пространство. Пребывание отрядов в лесном массиве имело смысл лишь в том случае, если бы они ограничились разведкой, либо проводили боевые операции в других районах — по принципу «не пакости там, где живешь». Но партизаны принялись действовать именно «по месту жительства». Поначалу им даже сопутствовал успех — ввиду отсутствия вооруженных сил противника. Уже в октябре-ноябре немцы окружили партизан и практически полностью их уничтожили. На этом организованному партизанскому движению в Украине пришел конец — все последующие группы и отряды перебрасывались через линию фронта с советской территории, фактически они представляли собой разведывательно-диверсионные подразделения, а не партизанские отряды. Да и то они базировались в припятских лесах и болотах в приграничье Украины и Белосуссии.
Так, с 1 августа 1941 года по 1 марта 1942 года чекисты Украины забросили за линию фронта 1874 диверсионно-разведывательных отряда общей численностью 29307 человек и 830 агентов-разведчиков и связистов с партизанскими отрядами. Абсолютное большинство этих людей погибло или попало в плен. В 1942-м году четвертым управлением НКВД УССР в тыл врага было заброшены 2027 разведчиков-одиночек и 595 разведывательных групп (каждая численностью от 5 до 15 человек). Назад вернулись 400 разведчиков (20%) и 34 группы (6%). Остальные погибли или пропали без вести. Причины — низкий уровень подготовки и еще более низкая поддержка со стороны населения оккупированных нацистами территорий.
С численностью партизанских отрядов и партизан в них в Украине полная чехарда или другими словами сплошная ложь. По официальным данным в Украине к осени 1941 года сохранилось 2 партизанских полка, 883 партизанских отряда и 1700 разведывательных и диверсионных групп общей численностью в 35 тысяч человек.
6 марта 1942 года нарком внутренних дел УССР Василий Сергиенко направил секретарю ЦК КП(б)В Демьяну Коротченко докладную записку. В ней отмечалось, что с августа 1941-го по 1 марта 1942 года НКВД УССР сформировал 1874 партизанских отряда численностью 29 307 человек и направил в тыл врага 776 агентов-одиночек и связных с партизанскими отрядами. В докладной записке НКВД СССР от 1 мая 1942 года сообщалось, что в Украине действует 37 партизанских отрядов с 1918 участниками.
20 июня 1942 года был создан Украинский штаб партизанского движения, который возглавил майор госбезопасности Тимофей Строкач. На это время ему в наследство досталось 30 партизанских отрядов численностью 4043 человека. Остальные люди, если они были не только на бумаге, разбежались. На 15 ноября 1942 года действовало на территории Украины 55 партизанских отрядов общей численностью 6350 человек, из них имели постоянную радиосвязь с Украинским штабом партизанского движения 38 партизанских отрядов общей численностью 5027 человек.
По одним данным 1 января 1943 года характеризуется следующими цифрами: с начала войны зарегистрировано 675 отрядов общей численностью 25 223 человек. Из них действующих отрядов — 60 с общей численностью 9199 чел. Вытеснены с территории Украины — 24 отряда с общей численностью 5533 чел. То есть на начало 1943 года на территории УССР осталось 3666 партизан. Куда делись остальные «партизаны» — загадка отчетности.
По другим данным, уточненным через десятки лет после войны, на 1 января 1943 года на связи УШПД находилось 6 партизанских соединений и 150 партизанских отрядов, действовавших на территории Украинской ССР; к середине 1943 года на связи УШПД находились 17 партизанских соединений и 160 партизанских отрядов. Правда, в этом источнике количество партизан не приведено.
По данным УШПД в апреле 1943 года численность украинских партизан достигла 15 тысяч, в январе 1944 года численность партизан не превышала 48 тысяч человек, что более-менее соответствовало действительности.
В справке Украинского штаба партизанского движения (УШПД) от 20 августа 1944 года, подписанной начальником оперативного отдела УШПД полковником В. Бондаревым, говорится, что за годы войны в Украине действовало 1200 партизанских соединений, отрядов и групп общей численностью в 112 тысяч человек. А согласно партийных данных общая численность советских партизан и подпольщиков на территории Украины в 1941-1944 годы оценивалась на уровне 220 тысяч человек в составе 53 партизанских соединений, 2145 партизанских отрядов и 1807 партизанских групп. За участие в антифашистской борьбе в подполье и партизанских отрядах на территории Украины советскими наградами были награждены 183 тысячи человек.
Цифру в 220 тысяч участников партизанского движения огласил Хрущев на XVI съезде компартии Украины (январь 1949 г.). Интересный ее «рост»: 20 августа 1944 года в докладной записке Украинского штаба партизанского движения говорится о 115 тысячах. Через несколько месяцев в документах УШПД фигурирует 180 тысяч. В мае 1945-го ЦК КП(б)У уже оперировало данными в 200 тысяч человек. Вскоре и эта цифра перестала удовлетворять новых руководителей, так как в сравнении с Беларусью, где партизан насчитали вдвое больше, республика представала в невыгодном свете. Накануне 20-й годовщины Победы киевский филиал Всесоюзного института истории партии начал собирать в областях сведения об участии граждан Украины в партизанском движении и подполье. Однако данные, полученные из областных архивов, вызвали в Киеве беспокойство. Например, в Запорожской области сумели отыскать только 337 партизан и 44 подпольщика, а также 285 лиц, помогавших им в годы войны. В Запорожье послали сотрудника института, который «объяснил задание ЦК» местному руководству. Пересчитали… и нашли еще 192 056 участников «всенародной борьбы 1941 года», многие из которых, как утверждалось позже, стали партизанами и подпольщиками. Благодаря такой алхимии в 1975 году была выведена новая, абсолютно фантастическая цифра: 501 тысяча украинских партизан и 100 тысяч подпольщиков.
Украинские партизаны из отряда «За Родину».
В начале оккупации Украины из сформированных в то время 23 подпольных обкомов и 5 тысяч горкомов, райкомов и партийных организаций смогли развернуть работу 13 обкомов и 390 горкомов, райкомов и партийных организаций. Лишь 10% подпольных организаций численностью около 2 тысяч человек пережили зиму 1941-1942 годов. Согласно официальным данным на 1 января 1943 года на связи УШПД находилось 7 областных, 31 городских и районных комитетов и 140 местных парторганизаций. По «откоректированным» послевоенным данным, на протяжении 1941-1944 в составе 22 подпольных обкомов, 13 других крупных подпольных центров, 200 горкомов и райкомов КП(б)У, более 50 подпольных обкомов, горкомов и райкомов комсомола, 3,5 тыс. низовых организаций и групп сражались с врагом 100 тыс. подпольщиков. И хотя подпольщики не есть партизаны и не есть предметом нашего исследования, отметим, что для 35 млн. населения в оккупации даже 100 тысяч было бы совсем незаметно, если бы эта цифра не была наглой ложью партийных пропагандистов.
По официальным данным украинские партизаны за весь период своей борьбы уничтожили 464 682 (по другим данным 468 000) врага убитыми и раненными, пустили под откос более 5 тысяч железнодорожных эшелонов, взорвали 2300 мостов, уничтожили 1566 бронемашин и танков, 790 орудий, 211 самолётов, 13 тысяч автомобилей, около 1000 военных складов. В своей лжи украинцы достигли «рекордов» белорусов. По оценкам исследователей украинские партизаны уничтожили около 10 тысяч личного состава противника, причем две трети из них были украинские коллаборанты. При этом потери самих партизан определяются в 30 тысяч человек.
Партизаны на «рельсовой войне».
Немецкий эшелон, пущенный под откос.
Изучение боевой деятельности украинских партизанских формирований дает любопытную картину. Оказывается, они были «кочевыми» или «блуждающими». К примеру, возьмем Путивльский отряд во главе с председателем Путивльского горисполкома Сидором Ковпаком. Путь этого отряда из Сумской области пролегал сначала в Курскую, а позже — в Орловскую область. Именно там он превратился в достаточно крупное соединение и уже оттуда в 1942–1943 годах совершил рейд по Гомельской, Пинской, Волынской, Ровенской, Житомирской, Киевской областям и в Закарпатье. Однако бойцы отряда Ковпака активно проявляли себя не в боях с немецкими карательными отрядами, а в акциях мародерства и уничтожении антисоветски настроенного местного населения. Будучи разбитым, соединение Ковпака отступило опять-таки в Припятские леса, где немцев не густо было. Из 3500 колпаковцев осталось едва 500. Остатки колпаковцев вошли в состав Первой украинской партизанской дивизии под командованием Петра Вершигоры, которая с конца января по июль 1944 года прошла рейдом из Волыни (карательные операции против мирного населения и бои с УПА), через северо-западную Галицию, Холмщину, Подляшье и Белоруссию.
Партизаны соединения Ковпака в походе.
Весьма примечательно то, что указанный маршрут (Орловская область — Гомельская область — Припятские леса — Волынь — Галиция — снова Волынь — снова Припятские леса) повторяли все крупные «украинские» формирования, поскольку на этой территории немцев было немного. К примеру, соединения А. Ф. Фёдорова, соединение Я. И. Мельника.
Партизанское соединение под командованием А. Сабурова осенью 1942 года осуществило рейд из Брянских лесов на Правобережную Украину. Расстояние в несколько сотен километров партизаны преодолели в течение месяца, форсировав при этом Десну, Днепр и Припять. Считается, что в дни рейда сабуровцы разгромили немецкие гарнизоны в 6 райцентрах, разрушил 29 железнодорожных и шоссейных мостов, а главное провели «разъяснительную работу» среди населения, в результате чего численность соединения в конце рейда выросла. Правда официальные источники не уточняют, что рост численности прошел за счет насильственной мобилизации и вынужденного ухода местного населения, из-за боязни карателей, спровоцированных партизанами.
Партизанский обед с самогоном.
Без самогонки партизаны жить не могли. Сумское соединение, июль 1943 г.
Примечательный факт: нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия 23 января 1943 года докладывал Сталину: «НКВД СССР сообщает полученное от своего сотрудника, находящегося в тылу противника в районе Ровно, УССР, следующее донесение: «Личный состав 12-го батальона Сабурова занимается разгулом, пьянством, терроризирует и грабит советски настроенное население, в том числе даже родственников своих бойцов. На мои претензии комбат Шитов и комиссар обещают прекратить эту антисоветскую работу, но действуют нерешительно, стараясь прикрывать лиц, занимающихся бандитизмом. Делаю новые попытки добиться перелома, прошу воздействовать через Сабурова…» Вообще-то член Ставки Берия имел достаточно рычагов, чтобы повлиять на кого-либо, но в данном случае он решил подстраховаться и обратился к Сталину, чтобы тот «дал по рогам» партизанам Героя Советского Союза Сабурова. А может, Берия вводил Сталина в заблуждение? Нет! Через несколько дней (27 января) из того же соединения Сабурова представитель УШПД Иван Сыромолотный отправил письмо Строкачу: «По содержанию его отряд близок к банде. Народ от его отряда удирает так, как и от немцев в лес. Мародерству нет предела».
Как гласит партийная отчетность, в феврале-апреле 1943 года состоялся «Степной рейд» соединения М. И. Наумова численностью 651 человек. Партизаны прошли 2 379 км за 65 дней (в среднем по 37 км в день) по тылам противника по территории Курской, Сумской, Полтавской, Кировоградской, Одесской, Винницкой, Житомирской, Киевской областей, окончив рейд в Пинской области БССР. Партизанское соединение форсировало 18 рек, пересекло 33 шоссе и 15 железных дорог, провело 47 боевых операций, уничтожило 2770 солдат, полицейских и пособников противника, захватило 5 миномётов, 6 пулемётов, 1276 винтовок, 134,8 тыс. патронов и иные трофеи; за время рейда в соединение вступили 764 чел. Потери партизан составили 114 убитых, 85 пропавших без вести и 77 раненых. Сам Наумов отмечал, что население не оказывало поддержку партизанам. Партизаны двигались, в основном на подводах и санях по 4-5 человек, проходя за ночь 50-80 км.
С июня по декабрь 1943 года партизаны Наумова совершили рейд по Пинской (БССР), Киевской и Житомирской областям, пройдя с боями 3 471 км по тылам врага. Его соединение форсировало 23 реки, перешло 12 железнодорожных и 41 шоссейную магистраль, заняло 12 райцентров, городков, местечек, провело 180 боев с противником, разгромило 47 его гарнизонов и постов. С января по март 1944 года — очередной рейд – Хрущёвский или Западный по Ровенской, Волынской, Дрогобычской, Львовской, Тернопольской областям и территории Люблинского воеводства Польши. Партизаны прошли с боями 2 241 км, проведя 72 боевые и диверсионные операции и подорвав 21 эшелон противника. В этом рейде участвовало 8 отрядов общей численностью около 2 тысяч человек.
Наумов с партизанами в Западном рейде. 25 февраля 1944 г.
Отметим, что без обоза кавалерийская часть может пройти маршем в сутки 40-50 км, затратив на само движение 7-8 часов. Через 2-3 дня необходим день роздыха. Кони не машины — устают, сбивают копыта, болеют… Коней необходимо напоить, накормить, обходить … И еще, кони должны быть верховой породы, а для обоза – тяжеловозы, а не сельские клячи. Где это все взять в немецком тылу? Пройти указанные растояния часто по лесам, с обозом, с ранеными, да еще и с боями — за пределами ненаучной фантастики. Приведенные потери ничем как «буйноцветущей липой» назвать нельзя, ибо практика конных рейдов показывает, что до конца таких маршей могло дойти не более трети конского и человеческого состава.
Примечательно и то, что все рейды Наумов называл «агитационными», то есь не предусматривающие прямого столкновения с противником. Он писал, что прошли более чем через 1300 населенных пунктов и их увидело около миллиона оккупированного населения. А значит, данные о потери врага могли быть хорошо приукрашены. Вероятно, поэтому в отчетах за два последних рейда данных об уничтоженной живой силе противника нет. В книге о партизанах Украины пишут: — «Почти семь с половиной тысяч людей было поднято и вооружено волей Наумова. И эти люди уложили в украинскую землю около 12 тысяч солдат и офицеров противника….». Фантасты…
Отряды только назывались украинскими. Возглавляемые представителями партийно-советской номенклатуры Украины, они формировались в Брянской, Орловской и Смоленской областях, состояли в основном из «окруженцев» и местного «партийно-комсомольского актива». Там же они и базировались. Затем совершался марш к месту постоянной дислокации — в Припятские леса, после чего совершали набеги на Галицию и Волынь.
Возникает вопрос — почему партизаны не пытались проводить операции в других областях? А потому, что в других областях нет обширных лесов, где можно укрыться. Из Брянских лесов «украинские» соединения переходили в леса Припятские, а на территории собственно украинской от Припяти можно пройти только на Волынь и в Закарпатье — снова из одних лесов в другие. Как видим, указанный маршрут диктовался соображениями собственной безопасности, отнюдь не стратегической целесообразностью. На Волыни и в Закарпатье партизанские отряды надолго не задерживались, их быстро «выдавливали» оттуда, так как Волынь и Галицию контролировали отряды украинских националистов, с которыми имелась договоренность «о ненападении». Да и поддержкой местного населения «советские» не пользовались. Только отряду «Победители» кадрового сотрудника НКВД Дмитрия Медведева удалось продержаться на территории Ровенской и Львовской областей с июня 1942 по март 1944 года. Официально задачи его отряда были обычными — «разжигание народной борьбы», разведка и диверсии. Фактически отряд обеспечивал деятельность террористической группы Николая Кузнецова. Среди ряда историков популярна версия о том, что основной задачей Кузнецова являлось провоцирование немецких оккупационных властей на репрессии против мирного украинского населения: Кузнецов совершал несколько покушений на немецких чиновников; в ответ немцы расстреливали ни в чем не повинных людей, тем самым выполняя приказ Сталина об «ожесточении населения против немцев». За теракты Кузнецова немцы в совокупности расстреляли около 6 тысяч заложников.
Командир партизанского отряда, кадровый сотрудник НКВД СССР Д. Н. Медведев.
Начальный этап взаимодействия партизан с УПА придерживался тактики «вооружённого нейтралитета». Когда советские партизаны появились в западноукраинских землях, то изначально предпочитали не конфликтовать с украинскими националистами из-за слабости своих позиций в регионе, отсутствия поддержки населения и наличия хорошо укреплённых огневых рубежей повстанцев, которые могли привести к ненужным потерям среди личного состава. Иногда партизаны вступали в переговоры с повстанцами и просили пропустить их через свою территорию, националисты в ответ просили не распространять советскую пропаганду и не проводить мобилизацию местного населения в ряды партизан. Ситуация изменилась, когда на Волынь пришли отряды Сидора Ковпака и Александра Сабурова, перед которыми стояли преимущественно диверсионные задания и которые могли позволить себе — из-за собственной силы — бои одновременно с двумя противниками.
УПА также негативно реагировали на диверсии советских партизан, поскольку немцы, например в ответ на подрывы железнодорожного полотна расстреливали заложников по тюрьмам, в том числе националистов, а также проводили карательные акции против украинских деревень, покрытых подпольной сетью ОУН. В боевых действиях против советских партизан ОУН и УПА достигли заметных успехов. Им удалось усложнить боевую деятельность партизан во многих районах Волыни и Полесья, мешать проведению диверсионных действий на немецких коммуникациях. Уповцы успешно уничтожали небольшие десантные группы и стремились оторвать от советских партизан мобилизационный потенциал западно-украинских крестьян. Но попытки полностью разгромить красных партизан или заслать своих агентов в партизанские отряды для уничтожения командного состава оканчивались безрезультатно. В ряде случаев партизаны и уповцы объединялись и вели совместные боевые действия против нацистов. Относительное примирение между его отрядом и УПА продолжалось до апреля 1943 года. А с конца февраля — начала марта 1944 советские партизаны сообщали о совместных действиях немцев и националистов против них. Основным негативным фактором от действий УПА называлась утрата одного из важнейших козырей партизан — скрытности перемещения, — наблюдатели ОУН и УПА сообщали немцам о местонахождении партизанских отрядов. Уповцы уничтожали мелкие отряды, передавая пленных нацистам и сообщая им о передвижении партизанских отрядов. Но не нападали на значительные силы. Если УПА шла в открытый бой, то только вместе с Вермахтом и СС. В общей сложности, партизаны и уповцы потеряли по разным подсчётам от 5 до 10 тысяч человек убитыми и ранеными.
После изгнания немцев с территории Украины партизаны активно содействовали органам госбезопасности в борьбе с УПА. Например, 20 августа 1944 года партизанская дивизия генерал-майора Сидора Ковпака была расформирована и передана для комплектования НКВД в западных областях. Партизанские методы, допустимые на оккупированных территориях, были не столь эффективны и в ряде случаев являлись прямым нарушением советских законов, в связи с этим от их использования вскоре отказались.
Партизаны Полтавской области
Для представления более полной картины о партизанском движении в Украине, рассмотрим его на примере Полтавской области, документальное исследование которого провел историк В. Ревегук. Первыми вооруженную борьбу на оккупированной немцами территории области должны были начать разведывательно-диверсионные группы, формированием которых занимались органы НКВД, начиная с июля 1941 года. Для этого в тылу противника на правый берег Днепра было переправлено 93 человека. Кроме того, еще 105 человек в составе тех отрядов было подготовлено для работы в тылу: 60 человек в Золотоноше, 30 человек в Полтаве, 15 человек в Пирятине. Также в Полтавскую область были заброшены группы и агенты-одиночки из-за линии фронта, однако все они «пропали». Скорее всего, либо самоустранились от выполнения поставленных задач и затаились, чтобы сохранить свою жизнь в ожидании, чья возьмет, либо были разоблачены немцами и уничтожены.
Полным провалом закончилась и попытка полтавских энкавеэсовцев создать партизанские отряды особого назначения. 4-м отделом областного УНКВД организовано и заброшено в тыл врага 7 таких отрядов, 6 из них состояли из милиционеров Черновицкой и Станиславской областей, а также один – из сотрудников полтавской милиции. Отряд Станиславской милиции под командой А. П. Яковлева в сопровождении заместителя начальника 4-го отдела УНКВД Хохлова так и не смог пересечь линию фронта, и вернувшись в расположение советских войск, отчитался о проведении боевых действий в тылу. Однако был разоблачен чекистами, расследованием его «деятельности» занялась Особая инспекция контрразведки НКВД УССР.
На территории Диканского района партизанскую борьбу должен был развернуть созданный из Станиславских милиционеров отряд под командованием В. Г. Белоконя. Его снабдили достаточным количеством оружия и продовольствия и 13 сентября отряд отправился к месту назначения. Но из-за нежелания воевать с немцами он распался. Его бойцы вернулись в свои семьи, которые под немецкой оккупацией проживали в Полтавской и Кировоградской областях.
Не изъявлял желания воевать с немцами и отряд черновицкой милиции под командой С. И. Дудника. Похоронив оружие, его бойцы жили на глухих хуторах Михалевом и Каменном в 12 км от Котельвы, мирно сосуществуя с местной оккупационной администрацией. Не предпринимали они попыток связаться с партизанскими отрядами, действовавшими на территории Миргородского, Шишацкого и Гадячского районов. Свое бездействие объясняли отсутствием вблизи немецких воинских частей. Немцы их не беспокоили, а они – немцев.
Одновременно с формированием партизанских отрядов особого назначения, которым занимались исключительно органы НКВД, в каждом из районов области, начиная с августа 1941 года, создавались также партизанские отряды из местных жителей. Их формированием занимались первые секретари райкомов КП(б)У. Будущие партизаны освобождались от мобилизации в Красную Армию, подписывали письменное заявление и давали партизанскую клятву. За все время пребывания в отряде за партизанами сохранялась средняя заработная плата по месту работы до войны. На 4 сентября в Полтавской области было сформировано 81 партизанский отряд численностью 3696 человек. На вооружении они имели 67 пулеметов, 2815 винтовок, 1033 гранаты и около 1 млн. патронов.
В результате органами НКВД совместно с райкомами КП(б)У создали 151 партизанский отряд, которые должны были действовать на территории Полтавской области, а три отряда в составе 85 человек должны быть направлены для развертывания партизанской борьбы на Правобережной Украине. Всего для подпольной и партизанской борьбы в немецком тылу было оставлено 2900 человек – остальные отсеялись в процессе формирования отрядов. Для руководства Движением сопротивления Полтавский обком КП(б)У оставил 135 секретарей горкомов и райкомов партии, 150 коммунистов с опытом партизанской борьбы в период гражданской войны и 150 политических комиссаров.
Принцип подбора командных кадров для партизанской войны был чисто номенклатурным: партийные функционеры, которые не имели ни военных знаний, ни опыта ведения войны в тылу врага, но могли командовать всем, назначались не только комиссарами, но и командирами партизанских отрядов. Сами отряды были мелкими, формировались наспех, не имели соответствующей военной подготовки, специальных средств диверсионной борьбы и связи. Этот недостаток в какой-то степени пытались компенсировать на специальных пятидневных подготовительных курсах, которые прошли около 800 человек.
О качестве партийных кадров, говорят такие факты. Оставленный в тылу врага секретарь Карманского райкома КП(б)У по кадрам А. Ф. Шкряба ценой измены хотел спасти себе жизнь и выдал немцам членов партизанских групп района и заложенные для них базы, но все равно был расстрелян ими. В Великокрынковском районе о месте нахождения партизанских баз сообщил немцам также явившийся к ним с повинной секретарь райкома партии Давыденко.
Полтава в годы оккупации.
Полтавский отряд возглавляя секретарь подпольного горкома КП(б)У А. С. Черненко, который под предлогом необходимости пойти в разведку в Полтаву покинул отряд и сбежал на восток вместе с отступающими частями Красной Армии. Следом исчезли и другие командиры отряда, что деморализовало рядовых бойцов отряда и они разошлись по домам: пусть, мол, воюют другие. Зиньковский партизанский отряд должен был возглавить первый секретарь райкома партии П. Т. Сороковой, но при приближении врага он бежал в глубокий советский тыл и позже был исключен из рядов КП(б)У. Оставшиеся партизаны скрылись по глухих деревнях и хуторах района.
Созданный в Лубенском районе партизанский отряд должен был возглавить секретарь райкома КП(б)У И. Цимма, но он дезертировал при приближении германских войск. Оставленные без руководства партизаны разошлись кто, куда в первые дни оккупации. Большинство из них было обнаружено и расстреляно немцами. В Кобеляцком районе в августе 1941 года было создано три партизанских отряда по 15–20 человек в каждом, но при приближении немцев часть партизан отошла вместе с отступающими частями Красной Армии, а оставшиеся, никакой работы не проводили. Не успел встать на путь борьбы с врагом и Пирятинский отряд, так как уже в первые дни оккупации записаны к нему Логвиненко и Карпенко выдали партизан и подпольщиков немцам. В Оболонянском районе заранее было создано пять партизанских групп по 12–16 человек в каждой, но, как отмечалось в отчете райкома партии «к работе они не приступили, а в сентябре 1941 года прекратили свое существование по причине неорганизованности».
Такая же участь постигла и три образовавшихся в Опишненском районе отряда общей численностью 118 человек: часть партизан дезертировала в советский тыл, а большинство добровольно сдались немцам и были расстреляны. Спасшиеся от расправы скрывались и боевых действий против немцев не совершали.
Наиболее благоприятным по природным условиям для развертывания партизанской борьбы был богатый лесами Котелевский район. Здесь для партизанской и подпольной работы чекисты отобрали около 60 человек. Партизанский отряд возглавил секретарь Котелевского райкома КП(б)У Денис Наливайко. С приближением немцев он приказал партизанам пойти в созданные в лесу базы, но часть из них разбежалась по домам, а часть отошла с Красной Армией в тыл. В отряде осталось всего 11 человек, из них двоим было приказано легализоваться и готовиться к подпольной работе. Сразу после прихода немцев К. Борисенко и М. Житко, которых райком партии оставил в подполье, оказались предателями, выдали немцам заложенные базы и партизан.
В Кременчуге партизанский отряд в количестве 45 человек был сформирован городским отделением НКВД 15 августа 1941 года. Возглавил его Волошин. Еще до ухода советских войск отряд разделили на три группы, каждая из которых должна была действовать самостоятельно. Под командой Волошина осталось 24 бойца, но они покинули окраины Кременчуга и начали отступать вместе с Красной Армией и попали в окружение. По дороге в Полтаву «потерялось» 18 партизан. Таким образом, у Волошина в тылу врага осталось всего 6 бойцов. Чем они занимались полгода, доподлинно неизвестно, но в мае 1942 года вышли на советскую сторону.
Городской базар Кремечуга. 1942 г.
Великобагачанский партизанский отряд насчитывал 60 бойцов. Командовал им Федор Никитенко. Но к борьбе с врагом он не успел приступить, так как в первые дни оккупации отряд был предан. Большинство его бойцов погибло уже в сентябре 1941 года. Неудачной оказалась попытка развернуть партизанскую войну и в Комышнянском районе. Здесь заранее было создано два отряда, руководство которыми осуществляли первый секретарь райкома партии И. М. Гончаренко и глава райисполкома Л. Базилевич. Отряды имели достаточное количество оружия, боеприпасов и продовольствия. Один отряд обнаружил себя на хуторе Милешки и был рассеян немцами. Командир второго отряда с первых дней пребывания в лесу начал пьянствовать, так как запасов спиртного на базе было достаточно. Бойцы последовали примеру своего командира, ночевать ходили домой, а днем возвращались в лес. Со временем отряд обнаружили, большинство было расстреляно немцами, часть разошлась по домам, часть пошла пробиваться через линию фронта.
Центром партизанского движения в Полтавской области должен стать богатый лесами Гадячский район, который прилегал к Сумщине. Именно его подпольный обком партии избрал местом своего пребывания. Здесь было создано 11 партизанских отрядов (Гадяцкий, Плишивецкий, Кнышевский, Рашевский, Краснолукский, Веприцкий, Великобудищанский, Сарский, Лысовский, Сосновский и Вельбовский) и четыре партизанских группы общей численностью более 150 человек, но ни одного военного командира в их составе не было. Некоторые отряды возглавляли случайные люди, потому и судьба их в условиях германской оккупации сложилась по-разному. Гадячский партизанский отряд в составе 15 человек был сдан предателем Кузьменко и прекратил существование. Командование Рашевского отряда в составе 14 партизан сбежало вместе с отступающей Красной Армией в советский тыл, а партизаны разбежались. Также поступило и командование Краснолуцкого партизанского отряда, еще и прихватило с собой выделенные для отряда продукты и деньги. Распались из-за неорганизованности Великобудищанский и Кнышевский партизанские отряды. Полностью был уничтожен Лысовский отряд в количестве 14 человек. Остатки Вельбовского и Сосновского отрядов были разгромлены на хуторе Веселом в январе 1942 года. Плишивецкий отряд в составе 15 человек должен был охранять Полтавский подпольный обком партии и подпольную типографию, но в январе 1942 он прекратил свое существование. Большинство его бойцов погибло от рук полиции.
После исчезновения партизан в Гадяччине Полтавский подпольный обком КП(б)У перебрался в Лютенские леса, куда собрались останки партизанских отрядов Полтавщины. Накануне перехода, С. Ф. Кондратенко послал секретаря Гадячского райкома партии по кадрам М. П. Завгороднего, который был его телохранителем, на явочную квартиру в селе Максимовцы Гадячского района с тем, чтобы он связался с ЦК КП( б)В. Однако М. П. Завгородний задачу не выполнил: почти весь период оккупации он скрывался сначала в Веприке, а затем в А. Г. Подсадной в Плешивке. С ней вступил в интимные отношения, пьянствовал и раскрыл конспиративные квартиры подпольщиков. Кроме того, М. П. Завгородний присвоил ценности, в том числе золотые часы, предоставленные Гадячскому подпольному райкому партии накануне оккупации. Решением Гадячского райкома КП(б)У от 19 февраля 1944 года он был исключен из партии.
Подобная судьба к зиме 1941 года постигла почти все сформированные партизанские отряды и диверсионно-разведывательные группы. Сохранившиеся отряды к тому времени фактически остались без запасов продовольствия и оружия, и пополнять их приходилось уже во враждебном окружении. Если продовольствие можно было взять в крестьянах и общественных дворах, то оружие и боеприпасы – либо у врага в боях, либо собирать в местах недавних боев. Однако не только эти причины помешали развитию партизанского движения на Полтавщине. Многие наспех созданных партизанских отрядов распались еще накануне оккупации области немцами отчасти по вине их руководителей, а больше из-за нежелания партизан рисковать своей жизнью в борьбе с врагом.
Еще одной причиной распада отрядов было требование командиров из НКВД убивать коллаборантов из числа местного населения. Партизаны, набранные из этой же местности, наотрез отказывались это делать и уходили из отрядов. Кроме того, после терорестических партизанких актов, немцы уничтожали не только семьи партизан, но и расстеливали заложников. Это также не способствовало патриотическим настроением. Тем более, что в 1941 году немцы не зверствовали в отношении мирного населения.
Несколько уцелевших партизанских отрядов столкнулись с целым рядом проблем обеспечения. Так, в Миргородском районе в партизаны ушли 110–120 партизан, которые были основой истребительного батальона. В Обуховских лесах для партизан были вырыты землянки и создан двухлетний запас одежды, обуви, боеприпасов и продовольствия. Одним из подразделений отряда командовал работник НКВД Сакало, который вскоре оказался предателем и выдал полиции многих партизан. Ответственный за материально-продовольственное обеспечение отряда Роднянский, никого не предупредив, в последние дни перед приходом немцев вместе с семьей скрылся в советском тылу, а кроме него никто точно не знал расположения заложенных баз. Поэтому, кроме небольшого количества спирта, сала и одежды, партизаны ничего не нашли и питались тем, что захватили дома перед уходом в лес. Этих продуктов хватило всего на три дня и в дальнейшем партизаны должны были добывать их в колхозах и жителей окрестных сел. Партизаны голодали, иногда даже приходилось варить кору из деревьев. Отряд пришлось разбить на небольшие группы и закрепить их за отдельными деревнями, где они занимались «самообеспечением».
Миргород в годы войны.
В первые дни пребывания на оккупированной немцами территории миргородские партизаны, как и другие отряды, помогали красноармейцам выходить из окружения и проводили антифашистскую агитацию среди населения. В октябре в партизанской типографии было напечатано на украинском языке восемь листовок, каждая тиражом от 500 до 1000 экземпляров. Партизаны за это время взорвали два моста через Псел в Больших Сорочинцах и на хуторе Кошевом, а также устроили засаду на дороге между Романовкой и Панасовкой, в результате которой уничтожили два немецких грузовых автомобиля и четырех солдат, которые ехали в них. С наступлением осенних холодов миргородский отряд начал быстро «таять». Постоянной базы и теплых землянок у него не было, а потому ночевать приходилось под открытым небом, в наспех сооруженных шалашах, скирдах соломы и т.д. Уже к середине октября, не понеся потерь в борьбе с врагом, в отряде осталось не более 40–50 партизан.
Наиболее удачно начал борьбу с оккупантами партизанский отряд из села Сары. Командовал А. В. Гранит, который партизанил еще во времена Украинской революции 1917-1921 годов. Подготовкой своего отряда, насчитывавшего 26 человек, А. В. Гранит занимался основательно: запасы оружия и продуктов, включая 600 л спирта, были сделаны в расчете на 5–6 месяцев и надежно зарыты в 14 ямах в разных лесах вокруг Сар. Три из них выдал немцам предатель Гераско. За такую «услугу» немцы его там же расстреляли. На третий день пребывания в лесу партизаны выкопали подземный бункер с отоплением на 35 человек, а также установили связь с партизанскими отрядами соседних сел. Дисциплина среди бойцов отряда, по словам Гранита, желала лучшего: от бездействия партизаны начали пьянствовать, ссоры между ними иногда перерастали в драки. Чтобы удержать в отряде на должном уровне дисциплину, Гранит решил провести военную операцию. На дороге Сары-Рашевка была устроена засада, в которую попали немецкие мотоциклисты. Двоих солдат партизаны убили, а мотоциклы сожгли. Позже партизаны обстреляли два немецких грузовых автомобиля, убив 9 немцев. В отместку немцы расстелили 12 заложников.
Шишацкий райком КП(б)У утвердил бойцами партизанского отряда 90 человек из районной номенклатуры, но в лес пришло только 35. Не пришли и те, кто отвечал за продовольственное обеспечение отряда. Предназначенные для партизан продукты они присвоили и раздали своим родственникам, в результате чего бойцы остались голодными. В октябре отряд сжег немецкий грузовой автомобиль, расстрелял трех немецких офицеров, остановившихся в селе на ночлег. Это были и все успешные операции Шишацких партизан. Немцы, организовав карательную операцию, расстелили 43 заложников и сожгли 470 домов из 500. Через несколько дней предатель выдал партизанские базы, явки и места возможного пребывания партизан. Под угрозой уничтожения большинство Шишацких партизан разбежалось по родственникам и знакомым в глухих деревнях и хуторах района.
Наиболее удачно борьбу с немцами начали отряды чекистов, которые случайно оказались в Полтавской области, однако оставили после себя и недобрую память у полтавчан. Вместе с армиями Юго-Западного фронта осенью 1941 года в окружение попало и руководство Наркомата внутренних дел УССР во главе с наркомом В.Т. Сергиенко. Для их спасения в Ворошиловграде было сформировано четыре отряда чекистов общей численностью 83 бойца. Отряды должны были, избегая боев с противником, разыскать и вывести свое начальство на советскую сторону. Одним из отрядов чекистов командовал Иван Скобелев – начальник военизированной охраны завода имени Октябрьской революции в Ворошиловграде. Его отряд насчитывал 20 человек. Линию фронта отряд перешел, но ввиду изменения ситуации на фронте отказался от выполнения поставленной задачи и остался на территории Миргородского района для ведения партизанской войны.
В конце сентября-начале октября чекисты ограничивались разведкой, помогали выходить из окружения разрозненным группам красноармейцев и налаживали связи с местными партизанскими отрядами. 15 октября они взорвали два деревянных моста на дороге Поповка-Миргород и, устроив засаду, убили миргородского коменданта вместе с ехавшим мотоциклом водителем, а 4 ноября задержали четырех полицаев из села Деревки, вывели их в лес, расстреляли и зарыли трупы в землю. Со временем к отряду прибились два местных отряда численностью в 33 человека. Объединенные отряды совершили нападение на небольшую железнодорожную станцию Вениславовку на перегоне Гадяч-Лохвица, во время которого были убиты 5 немцев. Кроме того, партизаны сожгли помещение Вениславовской комендатуры, убили старосту села и его жену, захватили двух охранявших городок полицейских, вывели их в полукилометре от станции, расстреляли, а трупы бросили в воду.
С террора против местного украинского населения начал свою деятельность и отряд чекистов имени Буденного из Запорожья в количестве 53 человек. Чекисты имели ту же задачу, что и отряд И. Скобелева. После перехода линии фронта четыре бойца отряда дезертировали. В силу плохой погоды и бесперспективности поиска командир отряда И. Копейкин принял решение партизанить на Миргородщине, наладив связь с несколькими мелкими местными отрядами. Вместо борьбы с немцами отряд занялся расправами со всеми, кто, по их мнению, проявлял нелояльное отношение к Советской власти. Они расстреляли десятки крестьян и их семей за то, что после ухода Красной Армии они разобрали по домам колхозное имущество: пасеку, лошадей, хомуты, плуги и т.д. Чекисты убили, обвинив в дезертирстве, троих попавших в окружение красноармейцев, которые остались на оккупированной немцами территории. В одном из сел убили старосту села, его родителей и жену, а четырнадцатилетнюю дочь Софийку после нескольких дней издевательств, изнасиловали под крестом на Афанасьевском сельском кладбище, а затем задушили. С одного крестьянина живьем содрали кожу, а затем расстреляли, другого утопили… В отчете в НКВД УССР о деятельности партизанского отряда И. Копенкин указывал, что к началу ноября 1941 года его люди ликвидировали двух сельских старост, трех дезертиров, 5 агентов гестапо и 17 лояльно настроенных к немцам крестьян и «церковников». Еще не убив ни одного врага, чекисты уже уничтожили 27 мирных жителей Полтавщины. Партизаны из отряда И. Копенкина уничтожили более 50 старост и полицейских, причем половину из них лично убил некий чекист «Саша», которого партизаны называли «наш особый отдел».
В ноябре 1941 года немцы уже установили контроль и над сельской местностью, насадив там комендатуры, старост и полицейских. В этой связи отряд И. Копенкина 8 ноября вышел из Панасовки, где находился в течение трех последних дней, и перебрался в лес. Чекисты выкопали отапливаемые землянки, устроили кухню и связались с местными отрядами, которые базировались в соседних лесах. Продукты они брали из заложенных гадицкими партизанами баз и у населения окрестных сел. Первую вооруженную акцию против немцев чекисты устроили, напав в полночь на немецкую комендатуру в селе Бирки Зиньковского района, которая находилась в помещении школы. Они бросили в окно гранату, но штурмовать не решались. После продолжавшейся около часа перестрелки партизаны отошли в лес. Позже И. Копенкин писал, что во время нападения один немец был убит и двое ранены, но не указывал, каким образом они узнали о потерях врага.
12 ноября 1941 года объединенные отряды И. Копенкина, Г. Иващенко и Ивера устроили засаду на кладбище между Савинцами и Большой Обуховкой, в которую попал немецкий обоз. Во время нападения были тяжело ранены немецкий офицер и семь рядовых. Копенкин в отчете указывал, что в результате засады уничтожено 57 и ранено 18 немецких солдат, а также убиты 30 лошадей. В ответ каратели в тот же день расстреляли 312 жителей Великой Обуховки, сожгли все колхозные здания и 215 домов крестьян вместе с хозяйственными помещениями. В Больших Сорочинцах было расстреляно около 100 крестьян, в Бакумовцах – 26, Зуевцах – 35, Камышни – 18. В течение ноября 1941 года в Миргородском районе было расстреляно 45 партизан, в Шишаках – 14, а в самом Миргороде «за связь с партизанами» было уничтожено все еврейское население – 168 человек. В одном из немецких сообщений отмечалось, что во время прочесывания лесов в районе Лютеньки было расстреляно 73, а в другой раз – еще 45 партизан. Конечно, в категорию партизан по немецкой отчетности попадали не только люди, которые вели вооруженную борьбу против оккупантов, но и все, кто в той или иной степени сочувствовал им или был замечен в нелояльном отношении к немцам.
В декабре партизаны Копенкина, численностью по разным данным от 120 до 200 человек напали на село Лютеньку, где гарнизон состоял из 60 немцев и 70 полицаев. За два часа боя был убит один немец и 7 полицаев, два немца получили ранения. В своем отчете И. Копенкин указал, что были убиты 20 немцев и 8 полицаев, еще 8 немцев замерзли в окрестных лесах. За этот бой один из командиров отряда Д. Ю. Беспалько был награжден орденом Красного Знамени. После нападения партизан немцы устроили возмездную акцию против жителей Лютеньки: сожгли 32 дома и расстреляли 57 подозреваемых в сотрудничестве с партизанами жителей села.
Сотрудники украинской вспомогательной полиции.
Жестокий террор немцев делал невозможным помощь партизанам со стороны местного населения, которое одновременно находилось и под угрозой репрессий от партизан за малейшее проявление лояльного отношения к оккупантам. Местное население, пытаясь защититься от произвола партизан, обращалось за помощью к немцам. К примеру, жители Рашевки на сельском сходе даже просили у немцев защиты от партизан, которые и оставили в селе взвод солдат. Одновременно немцы сформировали в Рашевке и отряд полиции численностью 30 человек, но поскольку им не доверяли, оружие решили выдавать только во время карательных операций против партизан. «Домой оружие полицаями ни в коем случае браться не будет», – говорилось в распоряжении немецкого командования.
С началом зимы всякая партизанская активность сводилась лишь к обороне от карательных сил немцев. Полтавский подпольный обком КП(б) решил объединить все партизанские отряды под командованием И. Копенкина. Их общая численность составила около 150 человек. На вооружении партизаны имели 4 миномета, 3 станковых и 30 ручных пулеметов, 40 автоматов и 350 винтовок, но не хватало патронов. Поскольку большинство заложенных накануне оккупации баз было выдано предателями или разграблено, блокированные в лесном массиве партизаны испытывали острую нехватку боеприпасов, продуктов питания и теплой одежды, единственное, чего было в изобилии – это спиртного. Продукты по праву сильного брали у самого голодавшего населения или в общественных дворах по окрестным селам. Между тем, кольцо блокады вокруг партизанского лагеря сужалось, возникла реальная угроза уничтожения партизан. Поэтому они покинули обжитые землянки и «кочевали» по временным лагерям, уходя от преследовавших карателей, и грабя местные села. Немцы в свою очередь расстреливали заложников в таких селах, сжигали дома и хозяйственные постройки. В результате, партизаны покинули Полтавщину и, разделившись на три части отправились за линию фронта.
Чем ближе подходили партизаны к линии фронта, тем сложнее становился их путь: сказывалась усталость и прифронтовая насыщенность немецких войск. Частые бои и потери партизан привели к случаям дезертирства. Копейкин отчитывался о значительных достижениях отряда во время марша к фронту. Например, только в одном бою с карателями, по его словам немцы потеряли 300 человек убитыми и 600 ранеными. Наконец, 1 февраля 1942 года остатки четырех партизанских отрядов в количестве 78 человек перешли линию фронта и 22 февраля прибыли в Ворошиловград,. И. Копенкин доложил, что за четыре месяца пребывания на оккупированной немцами территории партизаны его соединения уничтожили 384 и ранили 113 немецких солдат и офицеров и 71 полицая, а также убили 15 «лояльно настроенных к фашизму» мирных жителей, 113 агентов старост, 5 «церковников», 5 дезертиров и 1 попа. Потери партизан составляли 38 человек, в том числе 12 убитых, 11 раненых и оставленных во вражеском тылу, 7 попали в плен или пропали без вести, 12 дезертировали, 1 умер и 1 расстреляли сами партизаны. После возвращения на советскую сторону 23 партизана наградили орденами и медалями СССР, а И. Копенкину присвоили звание Героя Советского Союза.
Остатки гадяцких партизанских отрядов (около 30 человек) в феврале 1942 года решили пробираться в веприцкие леса, в места предварительного базирования Полтавского подпольного обкома КП(б)У. Партизаны этого отряда Яков Цилуйко и Семен Кулиш оказались предателями и выдали немцам заложенные базы, конспиративные квартиры и типографию подпольного обкома партии. Они добровольно вступили в полицию, но впоследствии все же были расстреляны немцами. Партизаны попали под облаву карателей, в бою на хуторе Веселом погибли 16 партизан, в том числе и секретари Полтавского подпольного обкома КП(б)У С. Ф. Кондратенко и Г. Ф. Яценко. Выжившие партизаны разбежались.
После ухода из Полтавщины чекистов и разгрома Гадяцких партизан в лесах еще оставались отдельные небольшие группы из Зиньковского отряда, которые прятались в лесных схронах и никаких антигерманских акций не совершали. Они даже не пытались связаться с другими партизанскими отрядами для совместной борьбы против оккупантов. Тем не менее, были выслежены полицаями и в бою погибли. Таким образом, весной 1942 года последние очаги партизанского движения в Полтавской области были ликвидированы.
Причинами поражения партизанского движения в Полтавской области было отсутствие поддержки со стороны местного населения. Партизаны не доверяли ему и смотрели на всех, кто не стал на путь борьбы с оккупантами, как на врагов. Они не создали и не возглавили широкое антифашистское движение сопротивления украинского народа, а оставались проводниками идей сталинского социализма с его нетерпимостью, ненавистью и беспощадностью ко всем, кто не разделял их убеждений. Методами террора, особенно чекисты И. Копенкина и И. Скобелева, пытались заставить полтавчан к вооруженному сопротивлению немцам. Отдельные операции против оккупантов и вспомогательной украинской администрации, которые не могли причинить значительный вред врагу, оборачивались возмездными акциями и неоправданно большими жертвами для мирного населения края. Поэтому полтавчане не одобряли действия партизан и боялись их так же, как и немцев. Свидетельством тому является тот факт, что за четыре месяца пребывания во враждебном тылу партизанские отряды не пополнились ни одним местным жителем, в результате чего их численность не росла, а постоянно сокращалась из-за потерь в боях, предательство, дезертирство и т.д.
Другим недостатком в деятельности партизанских отрядов на Полтавщине было то, что они ограничивали свои действия уничтожением оккупационной администрации и украинской полиции и оборонными боями с немцами, то есть не выполняли основную задачу, которая ставилась перед ними: разрушать вражеские коммуникации, объекты и средства связи, оттягивать на себя силы врага и тем самым помогать Красной Армии на фронте. Привязанные к своим базам и зажатые в сравнительно небольшом лесном массиве партизаны были обречены на пассивную оборону, отдав инициативу в руки немцев, которые навязывали им свои «правила игры»: заблокировали их действия, изолировали от населения и, наконец, вытеснили из Полтавщины или уничтожили.
Нельзя не учитывать и многочисленные случаи предательства его участников, в том числе и коммунистов: одни еще до прихода немцев убежали в советский тыл, другие укрылись, пытаясь пересидеть военное лихолетье в глубоком подполье, третьи – выдали партизанские базы и стали на службу оккупантам. Поражение партизанского движения в Полтавской области опровергло утверждение советской пропаганды о монолитном единстве народа вокруг коммунистической партии и показало, что далеко не все украинцы были сторонниками советского строя и, будучи жертвой двух тоталитарных режимов, пытались выжить, полагаясь только на самих себя.
Полтавское подполье
Для руководства советским Движением сопротивления на Полтавщине был создан подпольный обком КП(б)У, в состав которого вошли С. Ф. Кондратенко — секретарь обкома партии по пропаганде и агитации, территориальные секретари Г. Ф. Яценко – заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды и Ф. Н. Дурандин – первый секретарь Гребенковского райкома партии, а также запасной секретарь подпольного обкома Г. Д. Григоренко – заведующий сектором отдела кадров Полтавского обкома КП(б)У. Кондратенко со середины сентября и до начала октября 1941 года находился в расположении Миргородского партизанского отряда, а затем перебрался в постоянное место дислокации в селе Плишивцы Гадячского района, где и погиб во время немецкой облавы.
20 связных должны поддерживать связь подпольного обкома с подпольными райкомами и первичными партийными ячейками области. В разных районах Полтавщины были предварительно подготовлены явочные квартиры, пароли и отзывы для надежной связи. Формально на Полтавщине было создано 44 подпольных райкома и 120 первичных партийных ячеек. К работе в подполье привлекались в основном представители среднего и низового звена партийно-советской и хозяйственной номенклатуры. Полтавский подпольный обком и райкомы партии должны были существовать и действовать на базе партизанских отрядов. Секретари и члены подпольных комитетов часто выполняли функции командиров или комиссаров партизанских формирований.
В первые же дни немецкой оккупации были обнаружены и расстреляны или повешены немцами руководители 12 подпольных райкомов. Еще 6 самоликвидировались, т.е. разбежались. В условиях оккупации сумели начать работу только 7 подпольных райкомов партии: Гадяцкий, Лохвицкий, Лубенский, Сенчанский, Миргородский, Шишацкий, Зиньковский и ряд первичных партийных ячеек. Результаты деятельности других подпольных райкомов партии были разными. Оставленный на оккупированной территории помощник секретаря Лохвицкого райкома партии Бондаренко добровольно явился в немецкую комендатуру, выдал партизанские базы и явки подпольщиков. Лубенский подпольный райком должен был возглавить И. С. Цимма, но при приближении немецких войск он дезертировал в советский тыл и его место занял запасной секретарь подпольного райкома партии А. Я. Крыжевич, базой которого стало село Михновка. Больной трахомой А. Я. Крыжевич не мог долго оставаться на оккупированной врагом территории и в начале 1942 года отправился за линию фронта, а в марте этого же года подпольный райком разгромили немцы. Золотоношский подпольный райком партии возглавил Д. Р. Семенченко, но уже в начале оккупации он распался. Его члены разошлись кто куда. Следом за ними разошлись и те люди, которые были записаны в партизаны.
Первый секретарь Сенчанского райкома КП(б)У Д. А. Харченко был оставлен для подпольной работы в своем же районе и одновременно назначен комиссаром партизанского отряда. Он должен был руководить партизанской борьбой на территории Сенчанского, Лохвицкого и Комишнянского районов. Но партизанский отряд не был создан и записанные в него бойцы разошлись по домам, а Харченко на протяжении всего периода оккупации скрывался в специально оборудованном схроне. Примечательно, что на третий день после вступления советских войск в Лохвицу, он погиб от немецкой бомбы
Лохвицкая подпольная группа в феврале 1943 состояла из пяти человек. Позже к ней присоединились еще 10-12 человек. Подпольщики якобы распространяли среди населения листовки, которые сбрасывали советские самолеты над оккупированными немцами территориями и писали от руки собственные. Участники Бодаквовской группы убили одного полицая, обстреляли по дороге в Лохвицу два немецких автомобиля, между Сенчей и Ромоданом взорвали эшелон с боеприпасами и соорудили для бойцов Красной Армии примитивную переправу через Сулу. Однако, проверка деятельности Лохвицких групп в 1945 году никакой активной деятельности подпольщиков не выявила.
По разным причинам на оккупированной территории Полтавщины осталось 4079 коммунистов. Из них 2964 или явились на регистрацию к немцам или уничтожили свои партийные билеты. В Пирятинском районе на регистрацию явились 150 коммунистов, в Решетиловском – 75. Многие оставшиеся для подпольной работы коммунисты оказались предателями. Массовое предательство коммунистов свидетельствовало о том, что в члены КП(б)У вступали люди, руководствовавшиеся не идейными убеждениями, а исключительно личными, меркантильными.
Значительно больший успех в борьбе с немецкими оккупантами имели подпольные группы, которые возникли по инициативе отдельных патриотов и находились вне партийного руководства. Согласно отчету Полтавского обкома КП(б)У, составленном в 1945 году, в Полтаве действовало 7 подпольных антифашистских групп, в которых участвовало 76 человек. Существовали они без какого-либо большевистского партийного руководства и не имели связей между собой. На паровозоремонтном заводе действовала небольшая группа, которой руководил инженер М. И. Широбоков, на мясокомбинате – группа Я. М. Мисецкой.
Осенью 1941 года в Полтаве возникла молодежная подпольная организация под руководством бывшего военнопленного капитана С.Сапиго. После войны Полтавский обком КП(б)У начал считать руководителем подполья Елену (Лялю) Убийвовк, потому что С. Сапиго был военнопленным, а Сталин всех советских военнопленных огульно считал предателями. В организацию входило около 20 юношей и девушек. Подпольщики тайно слушали сообщения Радинформбюро, писали от руки листовки и распространяли их среди полтавчан, а также якобы готовили диверсионные акты против немцев, но осуществить их не успели. Подпольная организация была разоблачена немцами в апреле 1942 из-за предательства В. Терентьевой – бывшей военным фельдшером, попавшим в плен. Актив подпольщиков расстреляли. После войны советская пропаганда героизировала Убийвовк, и даже присвоили звание Героя Советского Союза посмертно.
Елена (Ляля) Константиновна Убийвовк.
Такая же судьба постигла и вторую группу, созданную из бывших советских военнопленных под руководством бывшего батальонного комиссара Григория Калиниченко.
Согласно партийным документам в период оккупации в Полтаве также действовали подпольные группы Баяна-Лимова, В. М. Панченко, Т. П. Сириченко, Т. И. Токаря, Ф. К. Крестовского и т.д. Следует иметь в виду, что данные о деятельности подпольных групп базируются только на показаниях их участников и никакими документами, в том числе и немецкими, не подтверждаются. В Кременчуге также якобы действовали две самоорганизовавшиеся антифашистские группы, и одна в Крюкове. Однако партийные органы не подтвердили их деятельность. В то же время, в 1962 году решением Кременчугского горкома партии была признана деятельность в городе шести подпольных антифашистских групп, которые якобы совершали акты саботажа на предприятиях, оказывали помощь военнопленным и собирали оружие для того, чтобы при форсировании Красной Армией Днепра поднять восстание. Часть из них была разоблачена нацистами.
Бывшие военнопленные в Лубнах организовали подпольную группу, которая регулярно слушала передачи Совинформбюро и распространяла их содержание среди жителей городов и окрестных сел. Подпольщики собирали оружие и боеприпасы, оставшиеся после боев в 1941 году, и прятали советских военнопленных, которым удалось вырваться из лагерей смерти. Деятельность этой группы партийные органы подтвердили лишь в 1977 году.
Итоги сопротивления на Полтавщине
Сколько партизан и подпольщиков участвовало в антифашистской борьбе на Полтавщине в годы войны установить непросто. В справке Полтавского обкома КП(б)У, составленной в октябре 1944 года, указывалось, что на территории области действовало три партизанских отряда и более 25 подпольно-диверсионных групп, а также 24 подпольных антифашистских органа, в которых находились 242 человека. Несколько другие данные в сторону увеличения есть в отчете Полтавского обкома партии от 2 июня 1945 года. В нем отмечалось, что в условиях оккупации действовало 25 партийных ячеек, 1 комсомольская и 3 антифашистские группы численностью 533 человека. Борьбу с врагом вели 18 партизанских отрядов, в которых участвовало 743 человека.
Чем дальше от войны, тем больше оказывалось людей, пытавшихся доказать свое участие либо в партизанских отрядах, либо в советском антифашистском подполье. К этому побуждало то, что в течение длительного времени все, кто не по своей воле оказались на оккупированной немцами территории и не участвовал в антифашистском Движении сопротивления, находились под подозрением Советской власти. Поэтому засвидетельствовать лояльность к большевистскому режиму и таким образом реабилитироваться можно было лишь доказав свою причастность к антифашистской борьбе. Но сам по себе факт участия в антифашистской борьбе еще ничего не значил. Требовалось пройти тщательную проверку органами НКГБ (НКВД) и получить официальное признание со стороны коммунистических партийных структур. При этом десятки людей, заявлявших о своем участии в антифашистской борьбе, при проверке оказывались коллаборационистами или были осуждены за разные уголовные преступления в послевоенное время. Десятки заявленных партизанских отрядов и подпольных групп не нашли подтверждения своей деятельности при проверке.
В течение нескольких послевоенных лет руководство СССР не предпринимало никаких попыток уточнить итоговые данные о количестве участников антифашистской борьбы в тылу врага. Однако к приближающей двадцатой годовщине начала войны решили с новой силой показать всенародный характер борьбы во враждебном тылу и руководящую роль Коммунистической партии в ней. Между партийным руководством Украины и Белоруссии началось своего рода соревнование, в ходе которого каждая из сторон пыталась подтвердить всенародный характер борьбы в тылу врага. Срочно начались поиски участников партизанского движения. В число партизан и подпольщиков были включены многие непричастные, которые в условиях оккупации не вели борьбы с немцами, но стали жертвами нацистского террора или пересиживали оккупацию, затаившись в схронах. Претенденты стать участниками антифашистской борьбы не останавливались перед откровенным подлогом фактов. В результате проведенной корректировки, по состоянию на 24 августа 1962 года, количество партизанских отрядов на Полтавщине увеличилось до 13, антифашистских подпольных групп – до 32, комсомольских подпольных организаций – до 4. Общая численность участников антифашистского подполья и партизанского движения достигла 5950 человек. Однако даже такое количество не удовлетворяло высшее партийное руководство УССР.
2 ноября 1963 года ЦК Компартии Украины отметил, что партийные комитеты республики формально подошли к выявлению всех участников антифашистского движения, и обязал их до 1 апреля 1964 года прислать в ЦК окончательные данные. В Украине с новой силой начались поиски подпольщиков и партизан. Теперь уже, согласно справке Полтавского обкома Компартии Украины, составленной в 1965 году, в течение всего периода оккупации в области действовало 2326 партизан, 6365 подпольщиков и патриотов, в том числе участников подпольных организаций – 1175. Якобы 4009 участников антифашистского Движения сопротивления погибло.
В число участников антифашистского Движения сопротивления начали включать всех, кто приютил военнопленных, помогал красноармейцам выходить из окружения, кто предоставлял партизанам продукты питания, уклонялся от насильственной отправки в Германию и т.д. Появилась категория «патриотов-одиночек», сумевших каким-то образом подтвердить свою причастность к участию в борьбе против немецких оккупантов. В 1965 году бюро Полтавского обкома партии дополнительно утвердило участниками антифашистского Движения сопротивления 102 человека, в 1966 году – 10, в 1967 году – 23, 1969 году – 191 и т.д. По состоянию на 1977 год партийные органы признали участниками антифашистского движения сопротивления 8980 человек, в том числе партизан – 2357 и подпольщиков – 6623.
Однако партийному руководству области и этого оказалось мало. В опубликованных в 1981 году «Очерках истории Полтавской областной партийной организации» указывалось, что под руководством подпольного обкома партии, Лохвицко-Сенчанского партийного центра и 10 подпольных райкомов КП(б)У действовало 45 антифашистских организаций, 22 партизанских отряда в которых насчитывалось более 16 тысяч партизан и подпольщиков. Кто знает, насколько еще по воле компартийных функционеров увеличивалось число участников антифашистского Движения сопротивления, если бы «руководящая и направляющая сила» не прекратила своего существования.
Приблизительно подобная картина с партизанским движением и подпольщиками была в большинстве областей Украины и совсем не соответствует тем «эпичным полотнам», созданным советской пропагандой.
Партизанское «движение» в Крыму
В партийных отчетах отражено, что работа по организации партизанского движения, формированию партизанских отрядов и подпольных организаций в Крыму была начата в июле 1941 года, что является враньем, поскольку только 23 октября Крымский обком ВКП(б) образовал подпольный партийный центр в Керчи. Было утверждено командование партизанским движением (командующий Алексей Мокроусов, комиссар – Серафим Мартынов). Вся территория Крыма была условно разделена на пять партизанских районов. На их материальные затраты выделялись 2 млн. рублей и соответствующие лимиты продукции, товаров и военных материалов. На момент оккупации Крыма — 16 ноября — на полуострове числилось 28 партизанских отрядов, в составе которых насчитывалось 3734 человек – в основном, военнослужащие, работники местного партийно-государственного аппарата и представители русскоязычного городского населения. Некачественный отбор в партизаны привел к тому, что уже на этапе формирования партизанское движение лишилось более 1000 человек личного состава с запасами оружия, боеприпасов, продовольствия и средств МТО, что составило 33% от всего партизанского движения Крыма. Четыре партизанских отряда вообще не вышли к местам дислокации (Красноперекопский, Лариндорфский, Фрайдорфский и отряд работников НКВД, из которого явился только штабной комендантский взвод). Не появился в лесу ни один из созданных из жителей южнобережных крымскотатарских сел отрядов в зоне 2-го района.
Командующий партизанским движением в Крыму Ф. М. Мокроусов.
В пяти партизанских районах и группе керченских отрядов до 15-20 ноября 1941 года самовольно оставили отряды 901 партизан (28% от числа первоначально вышедших в лес и каменоломни). Иногда дезертирами оказывались довольно высокопоставленные партизанские руководители, например начштаба 5-го района Иваненко, начальник комендантского взвода центрального штаба Лукин, председатель трибунала Верещагин, начштаба Бахчисарайского отряда Достмамбетов, командир группы 2-го Симферопольского отряда Сайдашев, комиссар Судакского отряда А. Измаилов, комиссар Балаклавского отряда Беткелиев и некоторые другие. Известны случаи ухода из мест расположения целыми отрядами. Так, в Севастополь после первого боевого столкновения с противником ушел Сакский партизанский отряд, Тельмановский отряд в дни занятия Крыма немцами отправился из места дислокации (и подорвав свои базы) в Ялту во главе с комиссаром Гринбергом.
Уже в декабре 1941 года партизаны потеряли 60-80% баз отрядов и 450 тыс. рублей наличными. Продовольственные базы многих отрядов создавались на местах будущих боевых действий, при их закладке был нарушен принцип конспирации, машины прибывали на места закладки баз и выгружались на глазах у посторонних. Поэтому в первые же недели базы были раскрыты, их содержимое вывезено оккупантами, оставшаяся часть – разобрана местными жителями. В то время как многие базы были утрачены, главный штаб Крыма даже не взял на себя труд сохранить оставшееся продовольствие, а также его разумно расходовать. Как сообщал в своем донесении заместитель начальника Особого отдела штаба главного руководства, лейтенант госбезопасности Попов, «когда в штабе готовились обильные блюда, бойцам в отрядах выдавались по две лепешки на человека». Партизаны начали голодать.
Как сообщал Попов: «Партизаны в ноябре-декабре 1941 года активных действий не вели, многие руководящие работники отсиживались в лесу и пьянствовали… Даже в штабе главного руководства в это время все боевые вопросы оперативного характера решались на пьяную голову». В декабре 1941 года, когда начался массовый прочес леса немецко-румынскими войсками, все продукты попали в руки оккупантов, а главный штаб партизан остался без продовольствия. В начале 1942 года на оккупированных территориях действовали лишь 33 подпольные организации и группы (около 400 человек). К лету их число достигло 63 численностью около 600 человек. По документам КШПД к середине июля 1942 года насчитывалось 2127 партизан, включая раненых и ослабших от голода.
Мокроусов вместо организации разъяснительной работы и привлечения населения в партизанские отряды, налаживания добрых отношений с населением, дает указание командирам отрядов: «Добывайте продовольствие на месте», т.е. в окружающих татарских деревнях. Часть партизанских ходоков не просили продукты у крестьян, а забирали хлеб, овощи, скот, вплоть до домашней птицы. Своими действиями руководство партизанским движением настроили значительную часть местного населения против партизан… Командир отрядов Мокроусов и комиссар Мартынов, чтобы оправдать себя, защитив от неминуемого наказания за причиненный грабеж в татарских деревнях, за неудовлетворительное руководство партизанским движением в Крыму, начали давать радиограммы в Москву о том, что крымские татары – изменники и предатели.
В 1941 году в Крыму была засуха, посевы не дали никакого урожая. Отступавшая Красная Армия немного собранного зерна на элеваторах, чтоб немцам не попало, обливала бензином и сожгла. Остатки его местные жители собирали, промывали и пекли хлеб с запахом гари. К тому же население в начале оккупации было еще изрядно обобрано оккупантами, которые вдобавок ввели натуральный налог на каждую душу населения: муки – 16 кг, крупы – 12 кг, картофель – 5 кг. Можно себе представить чувства людей, которые не только оказались один на один с врагом и ежечасно были вынуждены заботиться о выживании, но и в довершение к этому сталкивались с наглыми грабежами и поборами «своих» – партизан, многие из которых, как видно даже из информаций Центрального Штаба партизанского движения, отнюдь не отличались гуманным поведением. Как результат – во многих селах партизаны воспринимались не иначе как бандиты и едва ли не большее зло, чем немецкие оккупанты.
По информации Попова, в отрядах 3 и 4 районов: «Все павшие лошади съедены, партизаны питаются бродячими собаками… Питаются исключительно за счет помощи, которая оказывается из Севастополя и Кавказа, употребляют в пишу щавель, траву, листья деревьев… некоторые бойцы начали есть лягушек». Положение было столь тяжелым, что отмечались случаи людоедства. В апреле 1942 года по отрядам 3-го района умерло от голода 59 человек, а по 4-му району – 55 человек, «на почве голода – из 2-го Симферопольского отряда дезертировало 3 командира группы и 2 бойца».
В «Справке ЦШПД о состоянии партизанского движения Крыма за период с 15.11.41 по 15-20.11.42» отмечается, что потери за первый год составили: из 3098 партизан от голода умерло 450 человек, дезертировало или пропало без вести – 400 человек, погибло в боях 848 человек, было вывезено больных, раненых и истощенных – 556 человек (из них: гражданских – 230, военнослужащих – 211, пограничников – 58, моряков – 30, кавалеристов – 27). При этом вызывает сомнение цифра «истребленных солдат и офицеров и противника за год партизанской работы» – 12 тысяч человек.
С середины 1942 года с крымскими партизанами была установлена устойчивая радиосвязь и начаты авиаперевозки. Было осуществлено около 1000 успешных самолетовылетов, доставлено в действующие партизанские отряды 725 тонн боеприпасов, продовольствия, медикаментов, обмундирования и других грузов. Вывезено из партизанских отрядов 1311 раненых и больных партизан. Вывезено из тыла противника 545 человек гражданского населения, которое скрывалось от репрессий немцев. Заброшено в действующие партизанские отряды и тыл противника 521 человек командно-политического состава и спецгрупп.
Поскольку крымские партизаны бездействовали, приказом ЦШПД от 8 июля 1942 года ШПД Крыма был расформирован. За перегибы в руководстве, бессудные расстрелы командиров и пьянство, крымские партизанские руководители А. В. Мокроусов и С. В. Мартынов были отозваны на Большую землю. В оправдание в докладной записке А. В. Мокроусова и С. В. Мартынова говорилось: «…До сих пор не знаем, кому мы подчинены. Нам слали директивы Военный совет Крымского фронта, Крымский обком партии, Приморская армия, НКВД Крыма, а теперь Военный совет Кавказского фронта. Все ошеломляло нас, и мы не знали, «какому богу молиться». С этим нужно покончить и подчинить партизанское движение одному руководству».
Новое командование крымскими партизанами: командующий ЦШПК полковник Лобов, комиссар Северного соединения Луговой среди партизан.
В июле 1942 года в Крыму действовало 22 партизанских отряда. В августе — сентябре 1942 года партизанское командование из-за недостатка продовольствия послало из отрядов на подпольную работу в города и сёла около 400 партизан. Многие выданы предателями, попали в руки врага и были расстреляны. Состояние партизанского движения ярко характеризует радиограмма одного из командиров отряда П. Ямпольского за 17 февраля 1943 года: «Наличие людей на 17 февраля – 266 человек, из них в дальних разведках – 32, небоеспособных – 20. Наши потери с 25 октября 1942 года – 167 человек, из них: в боях – 37, диверсиях – 1, разведках – 3, продоперациях – 59, умерших от голода – 57, расстрелянных – 10».
16 августа 1942 года начальник 4-го управления НКВД СССР Павел Судоплатов переправил начальнику Центрального Штаба партизанского движения (ЦШПД) Пантелеймону Пономаренко от руководства партизанского движения Крыма сообщение: «Просьба передать тов. СТАЛИНУ и тов. БЕРИЯ: тысячи крымских партизан ведут ожесточенные бои с крупными силами противника. За один месяц мы уничтожили 10 тысяч гитлеровцев, более тысячи автомашин, много оружия и техники. Последние 20 дней не получаем ответов и помощи Северо-Кавказского фронта и Крымского обкома партии. Более 500 человек больных и раненых голодают и обречены на смерть. Продовольствие на месте достать не можем ввиду неурожая и полного ограбления населения немцами. Просим возобновить помощь и эвакуировать больных и раненых воздухом, морем».
Новое командование партизанского движения Крыма пришло к выводу, что перспектив развития движения в Крыму нет, о чем и сообщил Пономаренко полковник Южного штаба партизанского движения Хаджиумар Мамсуров: «По Крыму действует 22 партизанских отряда. Количество отрядов уменьшилось в связи с вывозом оттуда значительной части раненых, больных, истощенных. Руководящий состав отрядов (Лобов, Луговой и др.) настроен по существу выехать из Крыма в связи с невыносимой обстановкой». По состоянию на ноябрь 1942 года, в лесу в составе 6 партизанских отрядов оставалось 480 человек. Однако Москва «слезам не поверила», приказала вывезти больных и раненных, подлечить и вернуть назад, воевать. В Крым забросили продукты питания для 500 человек и одежду.
Согласно официальным данным за октябрь — декабрь 1943 года в партизанские отряды вступило свыше 5600 человек, однако откуда они взялись, партийные источники умалчивают. Похоже, в партизаны были «зачислены» многочисленные группы диверсантов НКВД, забрасываемых с большой земли. Якобы было создано 7 партизанских бригад, объединённых затем 19 января 1944 года в 3 соединения. По оценкам разведки противника, партизанские формирования в горах в ноябре 1943 года насчитывали около 7000-8000 человек. Общая численность партизан по советским данным составляла 4000-4500 человек. В апреле 1944 года численность партизан не превышала 5 тысяч человек. Партизаны были скованы в манёвре большим количеством мирного населения, которое перешло в лес в преддверии наступления Красной Армии.
Крымские партизаны . 1943 г.
Основное занятие партизан заключалось в добывание себе средств существования: продуктов питания, одежды и всего прочего необходимого для жизни в горах. Единственным источником снабжения было местное население, которое нещадно грабилось и беспрерывно жаловалось немецкому командованию. Фельдмаршал Эрих фон Манштейн командовавший немецкой 11-й полевой армией в Крыму, быстро сориентировавшись в местных условиях, он определил свои выгоды: население Крыма в массе своей было тогда татарским и враждебно настроенным по отношению к советской власти. Позволив татарам сформировать отряды самообороны, он придал их маневренным антипартизанских группам немецких и румынских войск. Для борьбы с партизанами татары при содействии немцев создали отряды самообороны по 70–100 человек, в которых в качестве инструкторов находились немецкие унтер-офицеры. Уже к концу января 1942 года было сформировано 14 татарских рот самообороны во главе с немецкими офицерами численностью 1632 человека, а около 9 тысяч татар-добровольцев были направлены во вспомогательные части 11-й армии… В тоже время, следует отметить, что противодействие татар партизанам сильно преувеличено партийной пропагандой. Из 150 сел в Крыму исключительно с татарским населением, отряды самообороны были организованы только в 25.
Немецкий унтер-офицер во главе крымско-татарского подразделения вспомогательной полиции. 1942 г.
Поскольку использовать силы самообороны вдали от своих деревень и для активных антипартизанских действий не представлялось возможным, в декабре 1941 года германо-румынские войска провели первую масштабную антипартизанскую операцию, которую возглавил майор Вермахта. Со второй половины 1942 года германским командованием формируются восемь крымскотатарских батальонов вспомогательной полиции, общей численностью 3000—4000 человек. Они активно использовались для борьбы с партизанами до апреля 1944 года. Зимой 1943-1944 года к борьбе с партизанами привлекались румынские горные егеря. После боёв румыны отчитались об уничтожении в горах Крыма 3700 партизан. По советским данным, потери партизан составили от 700 до 1000 человек убитыми и ранеными. Потери румын: 43 убитых и 189 раненых. Немецкие каратели и комбатанты уничтожили «около 1200 мёртвых бандитов, 2865 пленных (около 3/4 женщин и детей), 3 артиллерийских орудия 76,2 мм, 2 орудия залпового поражения, 7 миномётов, 17 пистолет-пулемётов, 8 противотанковых ружей, 11 пулемётов, 636 ружей и винтовок».
В приказе КШПД № 48 от 1 марта 1944 года суровой критике было подвергнуто партизанское руководство в Крыму за потери в период с 29 декабря 1943 по 8 января 1944 года. Указывалось на отсутствие манёвра, что сделало эффективными действия артиллерии и авиации противника.
Считается, что за годы войны через партизанское движение прошло около 12,5 тысяч человек, а через подполье – 2,5 тысячи. За это время насчитали 62 партизанских отряда и 330 подпольных групп. Также отмечается, что в Крыму числились, но не действовали партизанские группы из дезертировавших 30 словаков и 10 румын.
Согласно партийным отчетам в период с 1 ноября 1941 года до 16 апреля 1944 года крымские партизаны и подпольщики подорвали, пустили под откос и сожгли 79 эшелонов и 2 бронепоезда; уничтожили 29 383 солдат и полицейских и ещё 3872 захватили в плен; три железнодорожных и 52 шоссейных моста, 13 танков, 3 бронеавтомобиля, 211 орудий, 1940 автомашин. По одним данным более 3,5 тысяч партизан погибли в боевых столкновениях с противником, а также умерли от голода. По другим данным — около 5000 партизан и 700 подпольщиков. Однако лишь 1500 участников партизанского движения были награждены орденами и медалями СССР. Учитывая, что награждали всех подряд, вероятно для большего количества кандидатов для награждения не нашлось. А это значит, что и реально партизан больше не было. Как видим, крымские партизаны были самые «результативные» во всем партизанском движении в СССР. В условиях потенциальной вражды с местным населением они «добились» уничтожения противника в соотношении минимум 2,3 против одного своего. Особенно анекдотичным выглядит захват в плен противника, в то время когда сами партизаны голодали.
Если не обращать внимания на приписки партийных пропагандистов, а обратиться к воспоминаниям выживших партизан, то оказывается, что «героические действия» партизан Крыма, это сказка. Они сводились, в основном, к выживанию партизан среди враждебно настроенного местного населения любым способом, вплоть до каннибализма!
Следующая часть