Данное повествование скорее можно отнести к анекдотическому, нежели к авантюрному жанру. Однако именно благодаря авантюризму, вор и мошенник, обманным путем сумел добиться официального присвоения звания Героя Советского Союза. Правда, ненадолго, но все же …
Начнем наш рассказ вопреки правилам литературного жанра, с апогея. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 апреля 1940 года «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом отвагу и геройство» младшему командиру Пургину Валентину Петровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Указ был опубликован в «Комсомольской правде» и других центральных газетах страны 22 апреля 1940 года. Через месяц, 22 мая 1940 года, в «Комсомольской правде» появляется статья о В.П. Пургине, написанная его приятелем И. Аграновским. Поскольку журналисты всегда отличались богатой фантазией (способность приврать считается наличием таланта и критерием профессиональной пригодности), в очерке перечислялись подвиги и заслуги, которых хватило бы на несколько человек, обладающих семью жизнями.
Сразу отметим, что советские газеты, обычно, имели название прямо противоположные содержанию. К примеру, газета «Правда» печатала все что хочешь, за исключением самой правды. А «Известия» к новостям имела такое же отношение, как зайцы к самогону. Подобного содержания была и «Комсомольская правда». Поэтому в восторженной статье о герое Пургине не было ни одного слова правды. А поскольку газета всегда врала, то ни у кого и мысли не возникло проверить творения журналиста на подлинность изложенные факты.
Статья в «Комсомолке».
Казалось бы вполне обыденное явление для советского народа того времени. Человек, военной профессии, верно воспитанный большевистской партией, на «справедливой» войне проявил геройство и за него соответственно отмечен родным правительством. Причем высшим званием страны. И как высокопарно написал рупор большевистской молодежи: «Комсомольская правда… по праву гордится тем, что в ней работает славный воспитанник комсомола Валентин Пургин, достойнейший из достойных, пламенный патриот нашей родины, подлинный боец-журналист, настоящий большевик с молодым и горячим сердцем».
А через два месяца прогремел гром среди ясного неба. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1940 года по представлению Верховного Суда СССР был отменён Указ в части присвоения звания Героя Советского Союза В.П. Пургину. Однако вот это обоснование «по представлению суда» в самом Указе не появилось. Да и сам Указ в прессе не публиковался. Что могли бы подумать трудящиеся про безгрешное руководство страны, которое верной дорогой ведет народ в светлое будущее, а здесь «героев» раздает, кому не попади? Поэтому народ так и остался в неведении, а молнии прошли «поверху» и в режиме секретности. До сих пор в Мурманской Книге Памяти значится Герой Советского Союза Пургин В.П. Прошло уже 80 лет с момента разоблачения мошенника, а новость все никак не дойдет до северных, до окраин. То ли такова сила большевистских секретов оказалась, то ли боязнь позора …
Документ об отмене присвоенного звания героя Пургину.
Собственно на этом официальная и документально подтвержденная история награждения Пургина В.П. и заканчивается. Далее следуют фрагменты материалов уголовного дела в отношении Голубенко Валентина Петровича, то есть того человека, который и выдавал себя за Пургина. Поскольку самого дела в открытых источниках нет, реальная биография Голубенко тесно переплетается с творением, опять-таки, журналистов, поэтому достоверность нижеизложенного, мягко говоря «не железная», а набранная из событий, которые могли иметь место в то время. Попутно постараемся отметать уж весьма «смелые суждения» журналисткой братии, поскольку никто и нигде не сослался на номер уголовного дела, его страницы и т.д. и т.п., а своего этноса добавил существенно.
И так, считается, что Голубенко Валентин Петрович родился в 1914 году в семье железнодорожного рабочего на Урале. Какое образование он получил неизвестно, однако его будущая работа в газетах, говорила, что грамоту выше начальной школы он таки освоил неплохо. В 1933 году, в 19 лет от роду, он был впервые осужден. В некоторых источниках указывается, что за кражу ценностей из сейфа и подлог документов Голубенко получил тогда 5 лет лишения свободы. Другие, указывают, что посадили юношу за банальную карманную кражу. Но поскольку он не являлся политическим врагом, вышел на свободу раньше времени. Весной 1937 года суд определил ему очередные 5 лет за подлог и мошенничество. Отбывать наказание уголовника отправили в Дмитровлаг на строительство канала Москва-Волга им. Сталина. Поскольку лагеря Дмитровлага располагались по всей длине канала, проходившего через множество населенных пунктов, охрана его не была столь строгой, как в Сибири или на Соловках. Здесь все-таки строили в первую очередь, а не отбывали наказание.
Считается, что через несколько месяцев Голубенко сбежал. Однако уже в апреле 1937 года на Дмитровлаге начинаются массовые аресты среди руководства строительства и заключённых. В мае началось освобождение части заключённых, в основном, погасивших срок. Всего было освобождено около 55 тысяч человек. Не исключено, что в их число мог попасть и мошенник Голубенко. Во всяком случае, распространено мнение, что к 1938 году он уже имел документы на имя Пургина Валентина Петровича. Одни пишут, что он украл чужой паспорт, другие, что подделал справку об освобождении. Вероятней всего место имеет подделка документов, ибо совпадение возраста и имени отчества для случайной кражи, дело весьма маловероятное. А вот опыт подделки документов, Голубенко к тому времени уже имел.
Выход заключенных Дмитровлага под конвоем на работы.
Вскоре псевдо-Пургин стал сотрудником железнодорожной газеты «Путевка», издававшейся в Свердловске. Поскольку журналистика в те времена особым престижем среди трудящихся не пользовалась и повышенной зарплатой не отличалась, набирали в «газетчики» чуть ли не с улицы. Там же в Свердловске Пургин вступил и в комсомол, куда билетом на вход было пролетарское происхождение. Похоже, таким оно и было в реального Пургина.
В некоторых источниках указывают, что в 1938 году Пургин поступил в Военно-транспортную академию в Свердловске. В других — в Ленинградскую военно-транспортную академию. Однако, в Свердловске таковой никогда не было. А Ленинградская — относилась к системе РККА, и попасть туда ни разу не военный Пургин, тем более не имеющий офицерского звания, не мог даже на порог. А вот по сфабрикованным рекомендациям реально смог устроиться на работу по своему старому профилю — в железнодорожную газету «Гудок». Таким образом, в конце 1938 начале 1939 года Пургин обосновался в Москве. Вскоре он познакомился с сотрудниками газеты «Комсомольская правда» Ильёй Аграновским и Донатом Могилевским, которые, в свою очередь познакомили его с временно исполняющим обязанности ответственного редактора, якобы регулярно выпивавшим, Аркадием Полетаевым. Пургин вошёл к нему в доверие, после чего 3 марта 1939 года его зачислили в штат — помощником заведующего военным отделом без положенной проверки. А уже 17 марта 1939 года его назначают заместителем начальника военного отдела редакции газеты. По воспоминаниям сотрудников издания, он создавал вокруг себя ореол таинственности, намекал на связь с НКВД, иногда появлялся на людях с орденом Красного Знамени, причём всегда отказывался рассказать, за что же он был награждён им. Как позже выяснило следствие, орден Пургиным был незаконно присвоен.
Аркадий Полетаев — временно (март 1939 — март 1940 гг.) исполняющий обязанности ответственного редактора «Комсомольской правды».
Можно только представить себе, какой бардак царил в «Комсомолке», если в военный отдел редакции попадает, кто попало. Слабо верится, что сотрудники НКВД не должны были провести соответствующую поверку, ибо, так или иначе в своей работе военный отдел был завязан на воинские части. К тому же в 1937 году в газете прошли основательные «чекистские чистки». Тем не менее, бесшабашный пролетариат «рулил».
Летом 1939 года на имя главного редактора в газету поступил пакет с обратным адресом Наркомата обороны СССР, который содержал предписание с грифом «По прочтению сжечь», согласно которому Пургина предписывалось отправить на Дальний Восток в длительную командировку. Подлинность документа с грифом, явно взятым из шпионского романа, в редакции никто почему-то не поставить под сомнение. То ли авторитет наркомата был беспрекословным, то ли коллектив редакции безголовой, то есть несведущей в документообороте советской бюрократии. Вернувшись после продолжительного отсутствия в редакцию, Пургин рассказал коллегам, что оказывал помощь монгольским братьям на Халхин-Голе. Для убедительности он сфабриковал письмо и справку из военного госпиталя в Иркутске о том, что находился на излечении по поводу ранения, полученного в бою с японцами.
В ноябре 1939 года он был направлен военным корреспондентом в области Западной Белоруссии, занятые Красной Армией во время Бессарабского похода. В это же время на его груди появился орден Ленина, которым он был якобы награждён за подвиги в боях с японцами. Находясь в частях, дислоцированных в районе Гродно, мошенник изготовил угловой штамп вымышленной им отдельной 39-й дивизии особого назначения. С его использованием было написано письмо в редакцию, в котором описывались вымышленные подвиги Пургина. Одновременно была изготовлена печать 39-й дивизии особого назначения (в то время термин «особого назначения» относился лишь к подразделениям НКВД). Удивляет отношение руководства «комсомолки» к Пургину, который обязанности корреспондента газеты не исполнял. Только 5 декабря 1939 года в газете был помещён его небольшой очерк.
Стремясь ещё более утвердиться в глазах окружающих, Пургин решил наградить себя ещё одним орденом Ленина. В том же декабре 1939 года через соответствующий отдел «Комсомольской правды» направил в редакцию газеты «Правда» запрос на получение выписки из Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении. В полученной выписке имелось изображение печати Верховного Совета, которое он скопировал, чтобы изготовить фальшивую орденскую книжку, куда впоследствии вписывал «свои» награды.
Для усиления своего положения Пургин решил вступить в партию. Для решения этого вопроса он изготовил две поддельные рекомендации от старых большевиков. В конце 1939 года партийное собрание редакции «Комсомольской правды» единогласно приняло решение рекомендовать В.П. Пургина кандидатом в члены ВКП(б), не сообразив пригласить этих партийных ветеранов на собрание, что требовалось уставом партии. Или, по крайней мере, проверить подлинность рекомендаций силами ревкомиссии, что тоже требовалось партийными нормами. Тем самым газетные партийцы явно показали бардак в партийных органах, действовавшие на верхушке советской власти.
В январе 1940 года в редакции оказалось новое письмо, напечатанное на бумаге с угловым штампом отдельной 39-й дивизии особого назначения. В нём говорилось, что В.П. Пургина необходимо направить в Ленинград со спецзаданием, а в случае его невозврата через три месяца считать его зачисленным слушателем Военно-транспортной академии. Начальник отдела кадров редакции Баранов (по сути, внештатный агент НКВД), наконец-то проснулся, и усомнился в законности таких условий командировки. Более того, в то время, отношения с НКВД осуществлялись посредством переписки через секретные отделы (спецчасть) с использованием фельдъегерских курьеров, а не обычной почты. Получение обычного письма от подразделения НКВД должно было вызвать не подозрения в отделе кадров, а незамедлительное информирование куратора в НКВД. Вместо этого, руководство газеты обсуждало вопрос о направлении запроса командованию 39-й дивизии особого назначения, против чего настоял член редколлегии газеты Финогенов. В итоге командировка была оформлена на срок с 24 января по 25 апреля 1940 года. Складывается такое впечатление, что в редакции «Комсомолки» работали не взрослые люди, строящие свою деятельность на основе множественных партийных инструкций и директив советской власти, а малолетние дети, либо уж совсем неадекватные «творческие личности».
С 24 января 1940 года Пургин якобы находился в рядах действующей армии на финском фронте. Но на самом деле никуда не уехал. Находился в Москве и жил на квартире у своего приятеля по «Комсомольской правде» Могилевского, где в компании с Аграновским тратили полученные командировочные в увеселительных заведениях.
Во многих источниках гуляет бредовая версия о том, что Пургин сумел устроить свою мать уборщицей в здании Президиума Верховного Совета СССР. Убирая кабинет Михаила Калинина, она занималась хищением орденов и орденских книжек. А Пургин, якобы подделывать документы, нанимал гравёра. В опровержение этого отметим, что здание Верховного Совета СССР располагалось в Кремле, а приёмная председателя Президиума находилась в доме №4/7 на углу улиц Моховая и Воздвиженка. Обслуживались эти здания исключительно сотрудниками НКВД, и попасть в их ряды матери имеющей осужденного сына, было бы сложнее, чем прокатится в трамвае на Луну. Понять, почему горы орденов, и чистых орденских книжек хранились в кабинете Калинина еще сложнее. Скорее всего, пишущая братия не подозревала о существовании наградного отдела, который собирал и хранил у себя всю наградную документацию, как и орденские книжки с наградами. А Калинин лишь вручал некоторые награды в зале торжественных приемов Президиума. Еще больше непонятно, что должен был делать гравер с орденской книжкой, в которую чернилами записывают данные о награждении. Ведь номера на ордена наносят в месте их изготовления, то есть на монетном дворе. Да и сами орденские книжки никогда не имели никакой защиты от подделки, ибо их значение было не больше клочка бумаги с информацией об Указах Президиума. Подлинность награждении и проверяли по принятых указах, а не по выданных орденских книжках.
Образец заполненной советской орденской книжки.
Рассчитывая на беспробудную дремучесть советской бюрократии, по итогам войны с Финляндией Пургин решил присвоить себе звание Героя Советского Союза. В марте 1940 года в Народный комиссариат Военно-Морского Флота СССР поступил наградной лист на бланке 39-й дивизии особого назначения, заверенный печатью и подписями командования воинской части. За героизм и отвагу, проявленные в боях с белофиннами, командование части представляло младшего командира Пургина Валентина Петровича, являвшегося одновременно и заместителем заведующего военным отделом «Комсомольской правды», к званию Героя Советского Союза. Какое отношение имела несуществующая в природе сухопутная 39-я дивизия особого назначения к Военно-Морскому флоту совершенно не понятно. Видимо служащие Наркомата никакого понятия не имели о его структуре и подчиненных ему воинских частях.
Работники наградного отдела Народного комиссариата ВМФ, просмотрев наградные документы Пургина, в которых указывалось на уже якобы неоднократное награждение орденами СССР, занимавшего должность в центральном печатном органе ЦК ВЛКСМ, поленились проверить достоверность этих награждений, как было предписано служебными обязанностями. И в Президиум Верховного Совета СССР в числе многих других представлений ушло и представление на В.П. Пургина. Наградной отдел Президиума при подготовке Указа о награждении понадеялся на Наркомат ВМФ. В конце концов, Указ о присвоении Пургину звания Героя Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина был подписан.
В редакции газеты, после выхода Указа, решили и себе поощрить «героя» и вручили путевку на отдых в Сочи, куда он отправился с женой, начинающей журналисткой «Комсомольской правды» Лидией Бокашовой. Отметим, что в то время такой отдых могли себе позволить лишь высокопоставленные чиновники советской власти. А пока Пургин отдыхал, редакция напечатала на страницах своей газеты очерк о своем «герое».
Как выявили незаконность награждения до сих пор доподлинно не известно. По одной из версий, это сделали сотрудники того же наградного отдела Президиума, когда выписывали орденскую книжку. По другим данным — сотрудники уголовного розыска, когда была опубликована статья о «герое» в «Комсомолке» с его фотографией. По одним данным Пургин был арестован 23 мая 1940 года в помещении бюро пропусков Кремля в момент получения пропуска для входа в помещение Верховного Совета СССР. По другим данным Пургина арестовали в июле 1940 года уже дома, в Москве, где он успел получить квартиру. Во время ареста у В.П. Пургина был изъят орден Ленина (№4749). В ходе обыска на даче его приятеля также был изъят второй орден Ленина (№3990) и орден Красного Знамени (№8975). Все эти награды, согласно номерам, принадлежали совершенно другим людям, а не Пургину, хотя о них якобы и была запись в орденской книжке на имя Пургина. Известно доподлинно, что Золотую Звезду Героя Советского Союза аферист на руки так и не получил. Как и наградных документов к ней.
Потрясенная наглостью авантюриста, советская бюрократическая машина быстро провела расследования, и, оценив степень посягательства на ее исключительные полномочия, приняла меры к ликвидации наглеца. 24 августа 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила В.П. Пургина к расстрелу, лишив звания Героя Советского Союза. Несмотря на поданное прошение о помиловании 5 ноября 1940 года приговор был приведён в исполнение.
Не осталась без внимания властей и причастность к афере редакции «Комсомольской правды». Военная коллегия Верховного суда направила в ЦК ВЛКСМ частное определение, в котором указала на недопустимую халатность работников газеты. Многие сотрудники получили выговоры и понижение по службе. Приятели афериста Могилевский и Аграновский были осуждены к лишению свободы. Также были наказаны за потерю бдительности и недостаточную проверку наградных документов работники Народного комиссариата ВМФ СССР. Впрочем, не особо верится, что советские бюрократы сами себя наказывали. К примеру, тот же Аркадий Полетаев из «Комсомолки», в годы войны был политруком Северо-Западного и 3-его Прибалтийского фронтов. Впоследствии научный сотрудник Института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК КПСС, кандидат исторических наук. Всех бы так поощряли, как его наказали!
Так закончилась самая невероятная мистификация, показавшая несостоятельность бюрократической советской машины. Нетрудно представить, сколько профессиональных агентов иностранных разведок вольготно восседало в кабинетах и штабах страны накануне войны, пока НКВД набивало «воронки» учеными, поэтами и врачами. Кастрированный ленинский принцип «… каждая кухарка может управлять государством …» был доведен большевиками до полного абсурда. И не столько «кухарки», сколько «кухаркины дети», заполонившие государственный аппарат, раздувая щеки от собственной важности, гробили страну. С этой позиции массовый террор в системе государственного управления и вооруженных сил в предвоенное время, приобретает несколько другой оттенок. А может-таки, и были основания очищаться от кухаркиных детей? И всех ли вычистили? И правда ли, что при Сталине в стране был порядок?
Вместе с тем, история Голубенко-Пургина уникальна, ведь никому, кроме него, не удалось больше получить официально высшую государственную награду, совершив вероломный подлог. А значит, ее можно считать оконченной аферой, хоть и с печальным концом … для страны. Недоступность же уголовного дела, давно покойного преступника, ничем другим, как нежеланием уже нынешней власти показать, не десяток сегодня названных виновных, а сотню оставшихся ненаказанными высокопоставленных «кухаркиных детей», головотяпство которых характеризовало не только их, но и всю власть, и не только того времени.
По материалам сайтов: https://militaryexp.com; http://www.warheroes.ru; https://www.kp.ru; https://ru.wikipedia.org; https://www.mzk1.ru; https://pikabu.ru; https://antikor.com.ua; https://topwar.ru; https://pravo.ru; https://bigpicture.ru.