Информация о прослушивании немецких военнопленных в британском плену впервые появилась в открытой печати лишь в 2007 году. Если она хранилась в секрете более 60 лет, возникает предположение, что скрывалось, либо что-то ценное, либо постыдное для англичан. Как, где, кем и для чего это проводилось, и главное, что именно было записано во время скрытого прослушивания военнопленных британской разведкой? На эти вопросы мы попробуем дать ответ в этой публикации.
Считается, что на войне допрос пленного военнослужащего представителем разведки не только допустимое явление, но и необходимое. Однако, даже после применения к пленному физического воздействия, что требует много времени и большое количество сотрудников разведки, далеко не всегда можно добиться откровения допрашиваемого. Такой роскоши, как неограниченного времени и человеческих ресурсов разведчики не имели. Длительные допросы приводили к утрате актуальности информации, а количество разведчиков, которые должны были опрашивать тысячи военнопленных, по факту было вообще мизерным. Развитие радиотехники во время Второй мировой войны дало возможность военным иметь малогабаритные, но чувствительные микрофоны. Их и решили применить британские разведчики, дабы упростить себе работу и повысить ее эффективность при получении информации от военнопленных. Они устанавливали скрытые микрофоны в помещениях, где временно содержались немецкие военнопленные, и записывали все разговоры, которые вели немцы между собой, не подозревая, что у стен есть «уши».
В отличие от Красной Армии, где военнопленных первоначально допрашивали прямо на передовой, а затем передавали в лагеря военнопленных, где ими могли заниматься особые отделы НКВД, а позже СМЕРШ, в армиях союзников для допроса военнопленных существовали специальные центры допросов, принадлежащие разведорганам. Естественно, что в такие центры не попадали все подряд военнопленные, в этом не было необходимости, да и физической возможности центров не хватило бы. В них направлялись лишь те лица, в детальном допросе которых были заинтересованы разведчики в той или иной момент. Как правило, это были высокопоставленные военные чины, военнослужащие, обслуживавшие новые виды оружия и техники, либо взятые в плен с необходимого участка фронта и т.д. и т.п.
Немецкие пленные в Англии. 1944 г.
Британский центр допросов официально назывался Центр подробных допросов объединенных служб — Combined Services Detailed Interrogation Centre (CSDIC). Им руководило британское военное министерство на совместной основе с различными разведывательными службами, в частности МИ-5 и МИ9. Отделения CSDIC, помимо Британии, были в Бельгии, Германии, Италии, на Ближнем Востоке, в Южной Азии и в Австралии. Представители CSDIC также находились во всех фронтовых частях армии и флота Великобритании. CSDIC действовал в 1940-1948 годах. CSDIC и его отделения не значились ни в одном военном списке Красного Креста, а значит, гражданского контроля за мессами содержания военнопленных, как это предусмотрено положениями Женевской конференции, не было. Примечательно, что впервые центры допросов были созданы еще во времена Первой мировой войны, и для организации нынешних потребовался опыт ветеранов, а зачастую и привлечение к работе старых следователей. Ведь правильное ведение допроса, это не просто озвучивание вопросов, а целое искусство, требующее недюжинного актерского мастерства от следователя, знаний психологии человека, хотя бы общего знакомства с предметом интереса разведслужбы (данных о технике, вооружении т.п.) и главное большого опыта проведения допросов.
В CSDIC к военнопленным применялись различные способы допросов. Самым простым способом получения информации считал Денис Фелкин из воздушной разведки, была бутылка виски и пачка сигарет для пленного. За «дружеской» беседой пьяный пленник выдавал секреты, даже не осознавая этого. Этот метод был относительно простым, когда сталкивались с обычными немецкими военнопленными, уставшими от войны. И уж никак не подходил для нацистских офицеров СС, которые не проявляли раскаяния в своих преступлениях.
Если военнопленный не шел на добровольное сотрудничество, следователи, которые вели допрос, старались сломить волю заключенного к сопротивлению. Для этого использовались психологические приемы: запугивания и намеки, которые, играли на укоренившихся страхах и психике немцев. Заключенных помещали в одиночные каменные камеры (мешки), водили на допросы с завязанными глазами, угрожали оружием, показывали траншеи для трупов, грозили расстрелом, лишали сна, допрашивали каждую ночь, в разное время. Если это не приносило результатов, предпринимали меры физического воздействия, или другими словами били и пытали. Хотя это британцы официально и не признавали, но выжившие немцы после войны свидетельствовали об этом.
В дальнейшем применялись «наркотики правды» с использованием таких препаратов как, «Эвипан» и «Мескалин». На некоторых несгибаемых нацистских заключенных, иногда наркотики использовались в сочетании с гипнозом. Глава военно-морской разведки Великобритании Джон Годфри оправдывался по этому поводу: «Этот метод оправдан при условии, что врачи были убеждены в том, что он может быть легко осуществлен и не окажет необратимого влияния на здоровье пациента, а информация, которую он хочет выявить имеет жизненно важное значение».
Применялись и другие индивидуальные способы получения требуемой информации, однако они не носили массовый характер, отбирали много времени и следователей, но не гарантировали достоверности, поскольку военнопленный, дабы избавиться от мучений мог сказать все, что угодно. Поэтому одним из наиболее эффективных способов получения информации от заключенного были микрофоны, спрятанные в помещениях, где содержались военнопленные. После допроса заключенный возвращался в свою камеру и, как правило, хвастался перед сокамерником тем, чего он не сказал следователям, и таким образом выдавал некоторые секреты.
На территории Соединенного Королевства размещалось 9 центров CSDIC. Они различались оборудованием и местом расположения. Так, CSDIC Донкастера использовал часть городского ипподрома в качестве лагеря, а центры Каттерика и Лафборо находились в голых полях. Центры были укомплектованы офицерами, прошедшими обучение в Отделе допросов военнопленных (PWIS). Заключенных после допроса в центрах отправляли в обычные лагеря для военнопленных.
Один из особняков «Лондонской клетки».
Наиболее известным центром допросов был Лондонский CSDIC, известный еще как «Лондонская клетка». Он располагался на улице миллионеров на территории Кенсингтонского дворцового сада, который был застроен эксклюзивными и дорогими домами и на протяжении многих лет был местом жительства послов, миллиардеров и принцев. Дома CSDIC имели нумерацию 6, 7, 8 и 8а. Ни у кого и мысли не могло возникнуть, что здесь находится своеобразная военная тюрьма МИ19. Руководил центром подполковник Александр Скотланд, который имел опыт допросов военнопленных еще с Первой мировой войны. И хотя на время организации центра ему было уже 57 лет, его не было кем заменить. В каждом доме было по пять комнат для допросов и персонал, в который входили 10 офицеров и дюжина унтер-офицеров, которые выполняли функции следователей и переводчиков. Одновременно в центре находилось около 60 военнопленных. Охрану обеспечивали солдаты гвардейских полков, отобранные «скорее по росту, чем по уму». Многие британские унтер-офицеры свободно говорили по-немецки и умели убеждать заключенных раскрывать информацию. Некоторые носили советскую форму из-за страха немцев перед русскими.
В общей сложности через «Лондонскую клетку» прошло 3573 человек, многие из которых дали показания о военных преступлениях. В этот период там содержались некоторые из самых известных нацистских преступников, в том числе Фриц Кнехляйн, человек, ответственный за организацию в Le Paradis массовой казни 99 беззащитных британских солдат. Известно, что Кнёхляйн после приговора к смертной казне подал жалобу на обращение с ним в «Лондонской клетке» с целью задержать казнь на время проверки жалобы. Он утверждал, что его лишали сна и морили голодом, применяли насилие во время допросов, заставляли до изнеможения выполнять спортивные упражнения и таскать тяжелые бревна… Военное министерство решило не начинать расследование, поскольку это никак бы не повлияло на вынесенный приговор и лишь бы задержало казнь.
После войны CSDIC стал известный как Группа по расследованию военных преступлений (WCIU), а «Лондонская клетка» стала штаб-квартирой для допроса подозреваемых военных преступников. Здесь было установлено причастие Якоба Шпорренберга — группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции – к гибели 46 тысяч евреев в Польше. Он был приговорен к смертной казни польским судом в Варшаве в 1950 году и повешен 6 декабря 1952 года. Среди других военных преступников, проходивших через «Лондонскую клетку» после войны, был Зепп Дитрих, генерал СС, обвиненный, но так и не привлеченный к ответственности за убийство британских заключенных в 1940 году. «Лондонская клетка» закрылась в 1948 году.
После войны Скотланд написал мемуары о своем пребывании в «клетке», но они были «разбавлены» властями, обвинившими автора в нарушении Закона о государственной тайне. Первоначальная рукопись, по-видимому, подробно описывала примеры обращения с заключенными, противоречащие Женевской конвенции. Книга, которая в конечном итоге была опубликована, представляла собой переписанный оригинал, в котором были опущены многие отрывки спорного характера.
Здание бывшего центра CSDIC «Лагерь 020».
Подполковник Робин Стивенс по кличке «Жестяной глаз» из-за его толстого монокля.
Кроме «Лондонской клетки» в столице Британии находился еще один центр CSDIC, который именовался «Лагерь 020» в Лачмир-Хаусе на Хэм-Коммон. Им руководил подполковник Робин Стивенс, который прославился тем, что в центре применялись пытки для получения признательных показаний. Естественно Стивенс отрицал это, и даже в одном случае выгнал из лагеря старшего следователя военного министерства. В 2012 году Ян Кобейн в книге «Жестокая Британия» утверждал, что документы, полученные в Национальном архиве, доказывают, что в «Лагере 020» применялись методы пыток для извлечения информации и что 30 комнат там были превращены в камеры со скрытыми микрофонами, кроме того, там были имитационные казни, охранники жестоко обращались с несколькими заключенными.
Центр предназначался не для военнопленных, а для захваченных шпионов. Женевская конвенция касается только военнопленных и поэтому не распространялась на «Лагерь 020». Это сделало заключенных потенциально уязвимыми для физического насилия. В этом лагере были допрошены и «сломаны» немецкие агенты, которые впоследствии сыграли ключевую роль в операции MI5 «Двойной крест», когда шпионы были превращены в двойных агентов. В центре также была получена полезная информацию для взломщиков кодов ENGIMA и ULTRA в Блетчли-Парке. А на завершающем этапе войны он был ответственен за «ломку» нескольких захваченных в плен нацистских лидеров, некоторые из которых затем были успешно привлечены к ответственности союзниками на Нюрнбергском процессе над военными преступниками. С окончанием войны CSDIC был закрыт.
Центр CSDIC в Бад-Ненндорфе.
Еще одним известным CSDIC был центр в западногерманском городе Бад-Ненндорф, который называли еще как следственный изолятор №74. Он действовал с июня 1945 года по июль 1947 года. Им руководил подполковник Робин Стивенс, который до этого возглавлял «Лагерь 020». Центр располагался в бывшем лечебном корпусе, где комнаты с грязевыми ваннами были переоборудованы в тюремные камеры. Он изначально предназначался для интернирования бывших нацистов из SS, SA и гестапо для допросов, но его компетенция была расширена за счет включения ряда лиц, подозреваемых в шпионаже в пользу Советского Союза. Помимо немцев, в их число входили русские, чехи и венгры. За два года работы следственного изолятора через него прошло 372 мужчины и 44 женщины.
В центре был допрошен бывший адъютант Гитлера Николаус фон Белов, который раскрыл ранее не разглашаемые подробности последних сообщений нацистского лидера своим генералам. Летчик-испытатель Ханна Райч также была допрошена там под наблюдением американцев, как и Освальд Поль, высокопоставленный нацистский чиновник, сыгравший ведущую роль в Холокосте. Его не раскаявшиеся заявления следователям должны были сыграть важную роль в его более позднем суде, на котором он был приговорен к смертной казни.
В январе-феврале 1947 года ряд заключенных из CSDIC были доставлены в гражданский госпиталь в Ротенбурге с обморожениями, дистрофией и различными телесными повреждениями. Двое заключенных впоследствии скончались. Британский медицинский и военный персонал в больнице был шокирован плохим состоянием заключенных и пожаловался своему начальству, что побудило старших офицеров британской армии поручить расследование столичной полиции.
В марте 1947 года член парламента от британской лейбористской партии Ричард Стоукс посетил следственный изолятор со специальной проверкой условий содержания заключенных. Случаев пыток или жестоко обращения он не выявил, но отметил плохие бытовые условия содержания. Полиция закончила свое расследование после отъезда парламентария и составила список серьезных обвинений в жестоком обращении. Позже они были резюмированы в служебной записке Министерства иностранных дел: дефицит одежды и пищи; запугивание охранниками; психические и физические пытки во время допросов; длительное содержание в каменных «мешках»; пытки холодом; рукоприкладство; неадекватная медицинская помощь; необоснованная задержка освобождения заключенных; расхищение личного имущество заключенных. В результате CSDIC был закрыт, четыре офицера центра предстали перед военным трибуналом в 1948 году. Один из них был осужден по обвинению в халатности и уволен со службы.
В 1942 году на базе штаб-квартиры Союзной службы переводчиков (ATIS) в австралийском Брисбене был создан CSDIC. Сюда привозили японских и немецких военнопленных для допросов перед отправкой в заключение в южные штаты.
Тюремные коридоры и камера CSDIC в Брисбене. (Австралия).
Кратко осветив где, кем и для чего проводилось прослушивание немецких военнопленных, теперь ответим на вопрос — как это происходило. Источником данных послужило несколько книг историков-иследователей, вышедших в 2007-2013 годах. Так, Найтцель З., Вельцер Х. написали книгу «Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боёв, страданий и смерти», а Фрай Хелен — «Лондонская клетка: тайная история британского центра допросов времен Второй мировой войны». Есть и другие публикации, но менее объемны и не столько детальны. Авторам удалось получить доступ к отчетам о прослушивании немецких военнопленных и ученых, которые хранятся в Национальном архиве в Лондоне и Вашингтоне, и насчитывают около 150 000 страниц. При этом отметим, что официальные файлы и отчеты о допросах «Лондонской клетки» между 1940 и 1943 годами не рассекречены до сих пор. Кроме того, подчеркнем, что хранятся лишь стенограммы, протоколы допросов или отчеты о прослушивании, но сами магнитные записи давно были уничтожены. Исследователи материалов прослушивания, высказали мнение, что добытые данные в центрах допросов были столь же важные, как и работа по взлому кодов, проводимая в Блетчли-парке.
Обложка книги «Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боёв, страданий и смерти».
Книга Хелен Фрай «Лондонская клетка».
Осенью 1939 года британское военное министерство реквизировало большой особняк на севере Лондона под названием Трент-парк. Дом предназначался для «особого назначения», и работа, проводившаяся в нем, держалась в строгом секрете. Никто из местных жителей понятия не имел, что происходит за его стенами. Именно в это роскошное поместье были доставлены для допроса самые важные из пленных немецких генералов, наряду с другими высокопоставленными военнопленными. В «позолоченной клетке» были заперты такие фигуры, как генералы Вильгельм фон Тома и Ганс-Юрген фон Арним, задержанные в Северной Африке, и Дитрих фон Хольтиц, который сдался в Париже. В Трент-парк были доставлены 84 генерала и ряд младших штабных офицеров. К ним относились гостеприимно, снабжали особым пайком виски и разрешали регулярные прогулки по территории. Чего не знал ни один из этих чинов, так это того, что весь дом прослушивался — не только комнаты для допросов, но и спальни и жилые помещения, в которых они разговаривали между собой. Спрятанные микрофоны были повсюду: в светильниках, в каминах, под половицами в генеральских спальнях. Некоторые даже висели на деревьях на территории. Группа тайных слушателей следила за каждым словом и неосмотрительностью, надеясь, что личные разговоры заключенных раскроют немецкие военные секреты.
Особняк в Трент-парке.
Немецкие генералы гуляют по территории Трент-парка.
Немецкие офицеры в Трент-парке. Задний ряд слева направо: генерал-лейтенант Отто Эльфельдт, генерал-лейтенант Фердинанд Хайм, генерал-майор Герхард Бассенге. Передний ряд слева направо: генерал-лейтенант Фридрих Фрайхерр фон Бройх, генерал танковой группы Генрих Эбербах, генерал-лейтенант Георг Нойффер, оберст Ганс Райманн.
Еще одно фото немецких офицеров в Трент-парке. Задний ряд слева направо: генерал от инфантерии Дитрих фон Хольтиц, оберст Герхард Вильк, генерал ополчения Герман-Бернхард Рамке, генерал-майор Кнут Эбердинг, оберст Эберхард Вильдермут. Передний ряд слева направо: генерал-лейтенант Рюдигер фон Хейкинг, генерал-лейтенант Карл-Вильгельм фон Шлибен, генерал-лейтенант Вильгельм Дазер.
Трент-Парк был главным проектом Томаса Кендрика, который в 1939 году был назначен главой подразделения «M Room» в службе МИ19. Кендрик, имея 30-летний опыт службы, оттачивал свое мастерство, работая на британскую секретную разведывательную службу в довоенной Вене. В штат подразделения Кендрика входила почти тысяча сотрудников, в т.ч. около 200 офицеров разведки, мужчин и женщин, которые проводили допросы или составляли разведывательные отчеты и выполняли другие административные обязанности, а также 80-90 тайных слушателей.
Первоначально он проводил специальную операцию по прослушиванию в лондонском Тауэре. Когда была объявлена война и прибыли первые немецкие военнопленные — в основном пилоты Люфтваффе и офицеры подводных лодок, — Кендрик занялся ими. Теперь, наблюдая за заключенными Трент-парка, Кендрик довел нетрадиционные методы до новых пределов: агент не только подвергал высокопоставленных немецких заключенных допросам, призванным ослабить их бдительность, но также угощал их вином и обедами в роскошной обстановке, в том числе в однодневных поездках под наблюдением в Harrods и отель Savoy в Лондоне. Он надеялся, что, как только они вернутся домой в Трент-парк, немцы впадут в ложное чувство безопасности и невольно выдадут свои секреты в скрытые микрофоны.
Томас Джозеф Кендрик.
В дополнение к иллюзии богатого гостеприимства Кендрик нанял шотландского аристократа лорда Аберфелди в качестве сотрудника службы социального обеспечения заключенных. Двоюродный брат короля (по крайней мере, так говорили немцам), он был постоянным посетителем Трент-парка. Его роль заключалась в том, чтобы льстить немецким генералам и постепенно завоевывать их доверие, говоря им, что сам король Георг VI приказал ему присматривать за захваченными командирами и следить за тем, чтобы с ними обращались в соответствии с их статусом. Немцы так и не поняли, что его «сиятельство» на самом деле был агентом МИ-19 по имени Ян Манро, и даже когда слушатели Кендрика записывали каждое их слово, один заключенный пришел к выводу, что британцы, в конечном счете, были «слишком глупы», чтобы прослушивать их разговоры.
Кендрик также использовал «стукачей» — фальшивых сокамерников, которые присоединялись к настоящим военнопленным в их камерах и тонко подталкивали их к разговору. Их набирали из немцев-беженцев, которые ненавидели нацистов, и после соответствующей подготовки «подсаживали» в камеры. К моменту окончания войны было написано более 1300 протоколов допросов военнопленных в Трент-парке.
Британский оператор за прослушиванием.
Одно из первых разведданных, которое британцы услышали, касалось силы немецкого флота подводных лодок и потерь, понесенных во время норвежской кампании в 1940 году. Они также узнали подробности о недавно изобретенной торпеде, которая чувствовала магнитные поля британских кораблей, что позволило Адмиралтейству принять защитные меры. Еще один разговор раскрыл подробности о немецком центре экспериментального оружия в Пенемюнде: это привело к операции «Арбалет» в августе 1943 года, обширному бомбардировочному налету Королевских ВВС, в результате которого Пенемюнде остался в руинах. Также была получена информация о военных преступлениях, политических взглядах и сопротивлении в Германии, которое привело к попытке убийства Гитлера.
Фарм-холл, Годманчестер.
В конце Второй мировой войны союзные войска в рамках проведения операции МИ-6 под кодовым названием «Эпсилон» задержали десять немецких ученых-ядерщиков, которые, как предполагалось, работали над ядерной нацистской Германии. Они были интернированы в Фарм-холл, прослушиваемом доме в Годманчестере, недалеко от Кембриджа. Их там удерживали с 3 июля 1945 года по 3 января 1946 года. Основная цель программы состояла в том, чтобы определить, насколько близка была нацистская Германия к созданию атомной бомбы, слушая их разговоры.
Группа из восьми человек во главе с майором Т. Х. Риттнером, отвечала за прослушивание, запись, копирование и перевод. Записывалась, расшифровывалась и переводилась только актуальная техническая или политическая информация. Всего было записано не больше десяти процентов всех услышанных слов. Записи производились с помощью шести-восьми аппаратов на металлические диски. После того, как выборочная транскрипция была сделана, диски и записи уничтожались. Стенограммы были отправлены в виде отчетов в Лондон и американское консульство, а затем были переданы генералу Лесли Гроувсу из Манхэттенского проекта в виде 24 отчетов объемом в 250 страниц. Как оказалось, немецкие ученые были очень далеки от завершения работ по созданию ядерного оружия. Более того, по некоторым направлениям они зашли в тупик.
Один из домов Латимер Хаус.
Блок для допросов Латимер Хауса.
Латимер Хаус – комплекс, состоящий из трех загородных домов в Латимере в Бакингемшире, который с августа 1940 года использовлся в качестве центра CSDIC службами МИ15 и МИ16. На обустройство Латимер Хаус было потрачено 21 миллион фунтов стерлингов в сегодняшних деньгах. Изначально в нем содержались захваченные экипажи немецких подводных лодок и пилоты Люфтваффе, прежде чем их переводили в обычные лагеря для военнопленных. Немцев доставляли сюда и вывозили обратно в закрытых фургонах, так, что никто не мог даже предположить, чем занимаются обитатели дома. Более того, спецслужбы маскировали центр под склад снабжения, что не вызывало у местных жителей интереса. Формально заключенных водили на допросы, но главным источником информации было прослушивание камер. Наиболее активно работал центр в период с 1941 по 1945 год.
Фриц Люстиг, один из «тайных слушателей» центра в Латимер Хаус.
Унтер-офицеры CSDIC в Латимер Хаус.
Тайные слушатели размещались в «Комнате М», откуда они подслушивали разговоры заключенных в камерах. Они должны были свободно говорить по-немецки, так что к 1943 году большинство из них были немецко-еврейскими беженцами, бежавшими из нацистской Германии и служившими в британской армии. Примечательно, что тайными слушателями были только мужчины. Интересно и то, что в составе разведчиков, работавших в центре были не только офицеры разведки. Например, в группе военно-морской разведки был художник, дипломат, два журналиста, несколько инженеров. Все они были из резерва ВМФ.
Подразделение военно-морской разведки в Латимере.
В Латимер Хаусе также содержались и многие немецкие генералы в течение нескольких дней, прежде чем их переводили в более постоянное жилье военного времени Трент-Парк. Существует предание, согласно которому Рудольф Гесс, заместитель Гитлера, некоторое время содержался в Латимер-Хаусе, вероятно, в 1942 году, прежде чем его перевели в Абергавенни в Уэльсе. Гесс был самым высокопоставленным немецким заключенным, когда-либо удерживаемым британской разведкой, после его неудачного одиночного полета и аварийной посадки в Шотландии 10 мая 1941 года.
Было бы ошибкой считать, что немецкие офицеры «выбалтывали» военные тайны целиком и полностью. Офицерам разведки, обрабатывавшим записи приходилось складывать мозаику из десятков и сотен фрагментов, отдельных фраз, случайно оброненных слов, причем разными людьми. Так, были получены данные о немецких ракетах V1 и V2, подробности некоторых немецких планов и кодов связи, используемых на море, особенности конструкции и технологий на борту подводных лодок и линкоров, новых технологий немецкой авиации, численности вооруженных сил противника и их подготовки, воздушных и магнитных торпед, производства противником самолетов, катеров типа «S» и даже подробности о личных передвижениях и повседневных привычках Гитлера.
Усадьба Уилтон в парке Эстейт в Биконсфилде в Бакингемшире.
Еще одним центром CSDIC была усадьба Уилтон, которая в 1939 году была передана военному министерству и использовалась в качестве центра для допросов немецких беженцев, работавших на союзников. Для определения лояльности немцев, спецслужбы тайно подслушивали разговоры жильцов.
Вместо заключения
В общей сложности около 15 тысяч пленных офицеров и около 100 высокопоставленных немецких офицеров прошли через места прослушивания в ходе войны. В отчетах о прослушивании были зафиксированы доказательства участия Вермахта в Холокосте, однако стенограммы не использовались в Нюрнберге, поскольку руководители британской разведки решили, что они не могут публично разоблачать свои методы подслушивания.
Для исторической науки материалы прослушивания оказались, чуть ли не полезнее, чем для военной разведки, которая их составляла. Как немцы воспринимали получаемые ими преступные приказы, войну на Востоке, Холокост? Как они оценивали преступления своих товарищей и собственные, какие ими двигали мотивы и соображения? Ответы на все эти вопросы историки искали в весьма проблемных источниках — мемуарах, протоколах допросов пленных, свидетельских показаниях или письмах. Такие документы страдают многими недостатками: они составлены для кого-то и с определенной целью, они спланированы и неискренни, часто они составлены гораздо позже 1945 года, когда многое забылось, и когда все знали, чем кончится война и как она переосмыслена.
Со стенограммами прослушивания все гораздо проще — разговоры пленных между собой спонтанны и меньше подвержены самоцензуре, никто ведь не думал, что их запишут и опубликуют. Этот источник лучше отражает восприятие насилия прямо во время войны, переживания солдат и офицеров до 1945 года. Пленные откровенно рассказывали о боях, убийствах и смерти. Беседы немцев полностью опровергают распространенный до 2000-х годов миф о «чистом Вермахте», согласно которому ответственность за самые жуткие преступления нацизма возлагаются на СС и Гитлера, тогда как Вермахт предстает как обычная армия, действовавшая по приказу и в согласии с обычными законами военного времени. 150 тысяч страниц записей разговоров пленных доказывают, что убийства и жестокость, в том числе гражданского населения, стали нормой, повседневным содержанием войны, и в них не видели ничего необычного.
Исследование материалов, связанных с прослушиванием пленных немцев, вскрыло и миф о соблюдении союзниками положений Женевской конференции об отношении к военнопленным. Как видим в центрах допросов этим вопросом не заморачивались. Хотя в оправдание такого отношения британцы ссылаются на то, что к немцам, породившим Холокост и концлагеря, другого отношение и не могло быть.
И на последок отметим, что практика прослушивания тюремных камер, введенная союзниками в годы войны, сейчас является обыденным явлением любой тюрьмы любой страны. Разве что к нему добавлено еще и видеозапись. А разговоры о правах человека остались в пользу бедных.
По материалам сайтов: https://en.wikipedia.org; https://diletant.media; https://www-bbc-com; https://www.lse.ac.uk; https://www.timesofisrael.com; https://amershammuseum.org; https://www.trentparkhouse.org.uk; https://www.helen-fry.com; http://www.leparadismassacre.com.
Литература: Найтцель З., Вельцер Х. Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боёв, страданий и смерти/ Пер. с нем. С. Липатов. — М.: Эксмо, 2013; Фрай Хелен. Лондонская клетка: тайная история британского центра допросов времен Второй мировой войны. — Издательство Йельского университета, 2018.