Так уж сложилось в советской истории Великой Отечественной войны, что истинные герои в большинстве своем остались неизвестными, а придуманные пропагандой – возвеличены. Причем, зачастую их подвиги были придуманы. Наша история из той же «оперы», но подвиг имел место быть.
Начало истории
В середине 1970-х годов в средней школе №40 Минска бывший фронтовик, преподаватель истории, а впоследствии журналист И. Г. Коршакевич, организовал историко-краеведческии клуб «Юный патриот» с целью поиска до сих пор неизвестных героев Великой Отечественной войны. Участники клуба открыли много новых страниц в боевой летописи города. Стала известна им и легенда о «пылающем танке». Суть ее заключалась в том, что в начале немецкой оккупации, в город ворвался танк и пронесся как смерч по его улицам, громя врагов. Деталей рейда не знал никто, но долгое время невдалеке от Комаровского рынка города находился подбитый сгоревший советский танк. К поиску неизвестных героев подключилось республиканское радио и зарождающееся телевидение. В разгар поисков, в Белорусский государственный музей истории Великой Отечественной войны пришло небольшое письмо от мастера технического контроля Минского моторного завода Д. И. Манько, который утверждал, что он был механиком-водителем того легендарного танка, якобы являющегося трехбашенным Т-28.
Поскольку партийное руководство республики уже более 20 лет активно работало на стезе выбивания Минску звания «Город-Герой», собирая и обнародуя все о героическом прошлом, на новоявленного «героя» навалилась вся идеологическая машина республики, а затем и Союза. Появилась специальная передача на белорусском телевидении, многочисленные статьи в республиканской прессе. Подключилась и центральная печать — газеты «Правда», «Красная звезда», «Советский патриот» и другие.
Местные партийцы ходатайствовали перед Москвой о награждении забытого героя, и Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 сентября 1966 года за боевые отличия в боях с немецко-фашистскими захватчиками Малько Дмитрий Иванович был награжден орденом Отечественной войны I степени. Писатель П.Березняк по рассказу танкиста написал документальную (!) повесть «Огненный танк».
Старший сержант Дмитрий Малько с женой в 1941 г.
Кандидатура Дмитрия Ивановича по советским канонам идеально подходила на героя, как по биографии, так и по послужному списку фронтовика. Итак, Малько родился 11 сентября 1916 года в Александровске Российской Империи (ныне Запорожье). В 1938 году ушел добровольцем сражаться с франкистами в Испании, а в 1939-м — с японцами на реке Халхин-Гол. Малько принимал участие в походе за освобождение Западной Белоруссии, а также в Советско-финской войне. Воевал в Отечественную с первых дней. Дмитрий Иванович принимал участие в боях в Белоруссии, под Москвой, Смоленском и Сталинградом, победу встретил в Восточной Пруссии в звании старшего лейтенанта, заместителем командира танковой роты. Однако, несмотря на такой ошеломляющий послужной список танкиста, награды почему-то обходили его. И среди боевых наград мы видим только медали «За оборону Москвы» и «За взятие Кенигсберга», которые выдавались всему списочному составу частей, принимавших участие в этих войсковых операциях. Наличие же ордена Отечественной войны II степени объясняется «раздачей» ордена как юбилейного в брежневские времена всем участникам войны. Другими словами, отсутствие боевых наград за личное мужество, скорее всего, связано с тем, что Малько ни на передовой не был, ни в боях участия не принимал, поскольку служил «по-снабжению», то есть кладовщиком. Это ни в коей мере, не уменьшает его заслуги как фронтовика, но по-справедливости говоря, героя с него тоже не делает.
Описание «подвига»
Необходимо отдать должное чести Дмитрия Ивановича, свой «подвиг» он сам не описывал. За него это сделали «писаки» от советской пропаганды. Поэтому, за «художественный вымысел» судить ветерана не стоит, он лишь добросовестно пересказал написанное партийными идеологами. А поскольку «подвиг» описывали все кому не лень, и где только можно, то сказка получилась, пестрой, разнообразной и противоречивой, местами граничащая с абсурдом. Поэтому ниже мы приведем скомпилированную выжимку из наиболее «авторитетных» источников, опуская совсем уж «притянутые за уши документальные» факты.
Средний танк Т-28. На подобном Малько с экипажем «совершали свой подвиг».
Малько, будучи старшим сержантом сверхсрочником в начале войны занимал должность кладовщика склада автобронетанковых запчастей, который находился вблизи Минска, где якобы дислоцировалась 21-я механизированная бригада, позже расформированная. Склад, как будто, обслуживал войска Западного Особого военного округа. С какого-то перепугу на непрофильный склад попал танк Т-28 после капитального ремонта. 27 июня 1941 года, за день до занятия Минска немцами, склад начали эвакуировать. Танк Т-28 поручили вести Малько, который вместе с женой всю ночь готовил его к походу: натаскал воды, установил аккумуляторы, залил горючие и масло, даже набил 300 патронов в пять дисков пулемета. (Почему обслуживанием танка занималась жена? Почему танк после капремонта был не готов к эксплуатации, и прочие вопросы оставим в скобках). Наконец колонна со склада с замыкающим танком Малько выехала на Могилевское шоссе. У райцентра Червень (64 км от Минска) ее обстрелял немецкий самолет-разведчик. Танк заглох, Манько остался его ремонтировать, а колонна ушла. Исправив танк, Манько не смог догнать колонну и к вечеру подъехал к Березино (109 км от Минска), переночевал в рядом стоящей воинской части и дозаправил танк (Откуда у драпающей армии оказались бензозаправщики?). Утром по приказу командира части ходил в разведку. (Снова ж таки, у командира наверное не было больше людей, чтобы послать единственного танкиста единственного танка). После этого участвовал в ликвидации вражеского десанта. (Какая польза с одного мехвовда в танке, стрелять то он не может?). Потом к нему подошла группа военных — майор и четыре курсанта, три якобы из них были танкистами. Майор приказал ехать вытаскивать три учебных танка из болота. Танков не нашли, переночевали в лесу и 29 июня, выяснили, что немцы уже заняли Могилев.
По предложению Николая (который оказался уже и не курсантом, а каким-то командированным военнослужащим) решили пробиваться к своим через Минск, а затем по Московскому шоссе на Борисов. (Зачем это нужно было делать, если с Березино к Борисову вела прямая дорога длиной в 57 км, а через Минск расстояние составляло 180 км. Также не понятно, зачем стремиться к Борисову, если 2 июля он уже был занят немцами).
Поскольку боеприпасов в танке не было решили их найти в городке, где стояла танковая бригада Манько, то есть где-то под Минском. Там нашли бензин, патроны, снаряды и продукты. Загрузились под завязку. (Когда Манько с сотоварищами попал в этот городок не сообщается, но для этого им надо было пройти не менее 100 км. Поскольку Манько к Березино ехал день, то, наверное, и назад потребовалось бы столько же. Хотя, исходя из возможностей Т-28, для этого необходимо было 3 часа среднего ходу. Отметим, что Минск немцы захватили 28 июня, а уже 2 июля заняли Червень, а 3-го Березино. Таким образом, по идее в танковом городке, который был неподалеку Минска по Могилевскому шоссе, уже бы хозяйничали немцы, а по дороге к нему танк бы обязательно встретился с передовыми немецкими подразделениями, которые не могли принять танк за трофей и пропустить в тыл).
Стоял жаркий полдень 3 июля 1941 года… Танк направился в Минск. (Где находился танк с экипажем с 30 июня по 3 июля неизвестно. В мемуарах об этом ни слова. А в целом, свистопляска с датами уже делает бессмысленным дальнейшее разоблачение литературной выдумки).
Дальше идет художественное описание рейда геройского экипажа по Минску, гибель сотен гитлеровцев и разрушение десятков единиц немецкой техники в стиле большевистской пропаганды «немцы придурки – наши молодцы». И хотя в мемуарах Манько не упоминается результат рейда по городу, услужливые «писатели-помощники» прикинули на глазок: танкисты за 45 минут уничтожили и вывели из строя около 10 танков и бронемашин противника, 14 грузовиков, 3 артиллерийские батареи, 360 офицеров и солдат Вермахта погибли (Похоже весь немецкий гарнизон Минска уничтожили, а то и больше).
В конце героической повести «придурки-немцы» все-таки подбивают танк на околице Минска. Раненный в голову и контуженный Малько убегает огородами, майор отстреливается с пистолета, один из курсантов сразу убит. Занавес! (Интересующиеся описание рейда могут прочитать в оригинале доступном в Интернете).
После войны
В «своих» мемуарах Дмитрий Малько отмечает, что усиленно занялся поиском неизвестного экипажа танка. Отметим, что в 1970-1980 годах брежневской эпохи писать мемуары было не только модно, но и необходимо — на них существовала определенная партийная разнарядка. Каждый обком имел ориентировочный план по количеству их издания. Причем строго регламентированном: столько-то генеральских, столько-то солдатских, столько-то подпольщиков и партизан… Идеологическая машина СССР, это вам не детские игрушки, а убийственный инструмент режима. Но поскольку, мемуаристы, что генералы, что рядовые, больше были читателями, нежели писателями, к ним приставлялись «литературные рабы» — нанятые партией несостоявшиеся бездарные литераторы, однако правильно понимавшие «линию партии». Они записывали воспоминания мемураистов, а затем выкладывали их в нужной партии «обработке». Назывались такие литераторы, как правило, техническими редакторами, и фамилии многих из них, даже указывались в исходных данных книг. Подобные мемуары и написали за Дмитрия Ивановича, включив их под названием «За рычагами танка» в сборник рассказов фронтовиков «На земле, в небесах и на море» — выпуск №8 Военниздата 1986 года.
Для придания Малько абсолютно героического образа, его литературный помощник, явно перестарался. «Героя» провели по всем исторически-важным событиям Второй мировой войны (Гражданская война в Испании, бои на Халхин-Голе, Зимняя война, бои под Москвой, Смоленском, Сталинградом, освобождение Минска, штурм Кенигсберга) – для одного человека уж слишком много. Описывая военную судьбу «героя» зачастую не указывали даже наименования фронта в составе которого он воевал, не говоря уже о конкретной воинской части: армии, бригаде, корпусе, дивизии … Обычно фронтовики весьма точно это помнят, как и командиров этих подразделений. За время войны Малько был несколько раз ранен, 11 раз (!) горел в танке, находился в госпиталях, но где и в каких – неизвестно. А это ведь самые памятные события любого фронтовика.
Боевых подвигов, приписанных Малько хватило бы на десяток представлений на Героя Советского Союза: почти десяток подбитых танков противника, десятки разрушенных огневых точек и орудий противника, спасения экипажа подбитого танка, захватил и вытащил буксиром с тыла врага немецкий средний танка Т-4… К вашему сведению, мехвод Манько водил следующие танки: Т-26, Т-28, БТ-7, Т-34, «Черчилль», «Матильду», «Валентайн», при этом ни разу не был на курсах подготовки по освоению новых видов танков. И за все это ни одной медальки – даже «За боевые заслуги», которую имела любая санинструктор, побывавшая хоть раз на передовой. Но в жизни бывает всякое, может, не любили Малько награды или командиры противные были.
Мы же обратим ваше внимание на еще одну особенность мемуаров. В них много мелких неточностей, мелкой неправды, деталей которые не только портят общую картину, но и придают всему литературному изысканию характер фальши. К примеру, из окружения из-под Минска раненый мехвод вышел к Рославлю Смоленской области через три недели точненько в расположение своего эвакуированного склада. А это по дорогам — 430 км. А без дорог? Лесами, проселками, с переправами через реки и болота. Для справки: 20 км в сутки по территории противника проходили специально подготовленные разведывательно-диверсионные группы, да и то не всегда. А здесь окруженцы, изможденные, голодные, шарахающиеся собственной тени. Но главное, после выхода с окружение был направлен не к особистам, а в Москву на комплектование танковой части.
В 1941 году, Малько якобы находился в Москве на комплектовании 17-й отдельной танковой бригады. Осваивал технику, патрулировал по ночам в Москве и тушил немецкие зажигательные бомбы. Однако данная бригада в Москве никогда не была, а воевала на Волоколамском направлении, т.е. в 120 км от столицы.
При освобождении Минска Малько увидел «свой» подбитый Т-28 на том же самом месте, где он остался в 1941 году. Однако, такого танка в Минске никто не помнит, а на указанном месте до средины 1943 года стоял подбитый Т-34. В 1944 году и его уже не было.
В мемуарах не только много подобных «проколов», но и множество абстрактных описаний боевых эпизодов среди сводок Совинформбюро. Вместе с тем, боевой эпизод с танком Т-28 в Минске занимает больше половины всего повествования. Причем описание изобилует тончайшим описанием деталей, которых в пылу боя заметить невозможно. Создается впечатление, что все мемуары и написаны лишь для описания «огненного танка», а все остальное фон из общеизвестной истории войны – общие фразы, без конкретизации населенных пунктов, имен фронтовых товарищей и т.д. и т.п.
Однако, вернемся к поиску членов экипажа «легендарного Т-28». Известно из мемуаров, что Малько знал только одного «курсанта-командировочного» Николая Педана. Поиск организовали методом призыва откликнуться всех, кто что-либо знал о рейде Т-28 через средства массовой информации. Согласно мемуарам Малько, в марте 1967 года пришло письмо электрика из совхоза «Красный забойщик» Криворожского района Николая Евсеевича Педана. Он сообщил, что перед началом войны ему пришлось быть в одной из частей недалеко от Минска. Когда началась война, он вместе с группой курсантов этой части под командованием майора, фамилию которого не помнит, выполнял отдельные задания. Однажды, разыскивая свои учебные боевые машины, они с майором и курсантами встретили в лесу танк. Дальше была встреча, и телевидение …
О своей дальнейшей судьбе Педан поведал, что тогда в Минске был схвачен немцами и почти четыре года провел в плену. Последний год войны Николай провел в концлагере в городе Ульм, на территории Южной Германии. После разгрома гитлеровской Германии и освобождения из лагеря Педан вернулся в Красную Армию, а после демобилизации — уехал к себе на Украину и трудился в совхозе. Все в этом рассказе вроде бы логично, за исключением маленькой детальки. Немецкий город Ульм был освобожден американской армией лишь 24 апреля 1945 года, и вернуться на Родину Педан мог в лучшем случае к концу года, а то и в 1946 году. Ну а уж в Красную Армию попасть никак не мог бы, поскольку после плена и репатриации его место было в фильтрационном лагере НКВД. И лишь после длительной проверки — возвращение домой. Но это сейчас мы такие «умные», начитавшись рассекреченных документов. А в те времена, откуда это было знать «техническим редакторам». Вот и писали как думали. Опять же по данным Малько, Педан умер в 1979 году, т.е. задолго до выхода его мемуаров. Дальше Малько пишет сакраментальное – «Судьба остальных членов экипажа не установлена».
Малько Дмитрий Иванович в 80-е годы.
Казалось бы, в этой истории пора было поставить точку. Но … остановить запущенную советскую пропагандистскую машину не так-то просто. Обычно коммунисты бросали свои затеи, лишь когда доводили их до полного абсурда. Поэтому «писаки» писали, а «киношники» снимали. Неизвестному майору дали фамилию Васечкин. Сколько не рыли поисковики архивы РККА – никого подобного найти не смогли. Погибшего курсанта назвали Александром Рачицким. Якобы его и майора похоронила местная жительница Любовь Киреева. Однако ни одного интервью с ней не было опубликовано. Да и неизвестно жива ли она была на то время. Выживший один из курсантов оказался Федором Наумовым. Якобы был укрыт местными жителями, воевал в партизанском отряде, в 1943 году был ранен и вывезен из оккупированной Белоруссии. Еще один курсант был назван Сергеем – о нем ничего не известно. Кто назвал фамилии экипажа достеменно не известно. Одни пишут, что это сделал Продан (но почему-то Малько этого не сказал), другие, что Федор Наумов. Откуда взялся этот Наумов, и куда делся – тоже неведомо. На пользу того, что это была очередная журналистская «утка», свидетельствует то, что в отличие от Малько, вновь выявленных «героев» Продана и Наумова не наградили.
В 1977 году режиссер Виталий Четвериков снимает двухсерийный художественный фильм «Черная берёза», в основу сюжета которого был положен эпизод с танком Т-28.
Постер фильма «Черная береза».
В 1989 году Беларусьфильм выпускает документальный фильм «Судьба солдатская» посвящая его ветерану-танкисту Малько. Вместо документов – рассказ самого Малько и много патриотического туману.
Постер фильма «Судьба солдатская».
Дмитрий Иванович в эти годы «купается в славе», встречается с пионерами и солдатами, рассказывая о войне и о своем подвиге хорошо поставленным голосом и по заученному тексту. Как все ветераны, получает юбилейные медали и как настоящий коммунист, до последнего вздоха выполняет поручение партии – воспитывает молодежь в патриотическом духе. А в ноября 1997 года, в возрасте 81 года – помер. Однако его дело не пропало даром. Благодарные потомки, воспитанные на непоколебимой вере в правдивость советской власти в 2011 году снимают новое документальное кино – «Огненный экипаж». Естественно взяв за основу советскую писанину о «легендарном танке Т-28» и не потрудившись проверить хотя бы один факт из написанного.
Постер фильма снятого ООО «СЛ Медиа».
Из других источников
Очевидно, что 45-минутный бой советского танка в оккупированном Минске должен был оставить какие-либо следы, помимо воспоминания Малько. Ведь кто-то выжил из горожан, и даже из немцев. Возможно, где-то какие-то документы остались.
В прессе мелькнула заметка о том, что в мае 1945 года в плен к американцам попал гитлеровский майор Рудольф Хале. В ходе допроса он рассказал, что его рота участвовала в захвате Минска и была почти полностью уничтожена несколькими днями позже советским танком. Он неожиданно появился в городе и посеял среди немцев настоящую панику. Немецкий офицер не мог знать ни имени, ни фамилий советских танкистов, совершивших рейд в столицу Беларуси.
Начали копать, и на свет появилась заметка из американского журнала «Time» от 14 июля 1941 года «Военный театр: третья неделя, второе дыхание». В заметке был «минский» абзац: «Русские ошеломили нацистов своей фанатичной храбростью. Немецкие репортёры описали безумную атаку одного русского танка в ходе уличных боев за Минск — он рвался вперёд как динозавр. Снаряды немецких противотанковых орудий изрешетили его башню, но бурое чудовище продолжало двигаться, ведя огонь во всех направлениях. В конце концов, танк удалось поджечь; экипаж погиб вместе с машиной».
Заметка из журнала «Time».
Что же касается прорыва через город, то он действительно был и подтверждается журналом боевых действий 20-й немецкой танковой дивизии. В нем говорится, что 29 июня 1941 года в 17:30 два танка пытались с юга прорваться через Минск. Один дошел до дивизионного КП, покрошил из пулемета несколько автомобилей, но был подбит огнем противотанковой артиллерии. Комдив в этом бою получил легкое ранение. А отличился лейтенант Швермер из батальона связи, метнувший в танк связку ручных гранат, за что был представлен к Железному кресту 2-й степени.
Легенды в городе о танке тоже оказались не беспочвенны. Бывшая подпольщица Ядвига Савицкая в книге «Бойцы подпольного фронта» сообщает, что на Советской улице, где скопилось большое количество немцев, со стороны товарной станции внезапно появились два советских танка. Продвигаясь вперед, к Академии наук, танкисты на ходу вели огонь из пушек и пулеметов, в упор расстреливая гитлеровских солдат. Один танк гитлеровцы подбили, другому удалось вырваться из огненного кольца. Из загоревшейся машины выскочили три танкиста. Отстреливаясь, они забежали во двор продовольственного магазина. Двоих танкистов фашисты убили, третьему удалось скрыться», — сообщает Савицкая, добавляя, что утром бойца поймал патруль.
Газета «Комсомольская правда» 28 июня 1974 года опубликовала статью под заголовком «Танк на площади». За основу были взяты эпизоды борьбы Минского подполья, рассказанные автору статьи начальником КБ Рижского судоремонтного завода В. Гамалеевым. «Фашисты несколько дней в Минске. Неожиданно на улицу Советскую с запада врывается танк с красной звездой на борту. Навстречу понеслись мотоциклы с гитлеровцами. Танк продолжал мчаться, подминая под себя мотоциклы и ведя беспрерывный пулеметный огонь. Он вырвался на площадь, ту самую, где стоит сейчас памятник партизанам, и остановился. То ли заглох мотор, то ли кончилось горючее. Немцы подтянули противотанковое орудие и ударили по танку прямой наводкой. Машина вспыхнула, в раскрывшемся люке показался объятый пламенем механик-водитель. Раздалась автоматная очередь, и он упал на брусчатку площади. Стрелок-радист, выскочивший вслед за товарищем, видя приближавшихся автоматчиков, застрелился. Командир танка сумел добежать до улочки и скрылся в одном из дворов».
Еще один свидетель, бывший партизан отряда Ленинского комсомола 1-й Минской бригады, житель Минска Николай Окружной, в первые дни войны был занят важным делом: вместе с друзьями-подростками грабил магазины. В один из таких рейдов пацаны забрались на Дом Советов по ул. Советской и увидели три танка. «В это же время в город по Логойскому тракту входила колонна немцев. И на наших глазах начался бой. Когда первый танк подбили, еще один танк раза два выстрелил, развернулся и поехал по Советской, потом свернул на Долгобродскую, к Военному кладбищу. И пошел дальше — по дороге на Красное Урочище. Второй танк тоже несколько раз выстрелил и рванул на Московское шоссе. А первый танк уже загорелся. Горел, но стрелял. Так он и стоял там, рядом с местом, где потом вешали наших подпольщиков. Долго стоял. Что с ним стало в итоге, не знаю, поскольку зимой 43-го мы с друзьями, стащив у фашистов два пистолета, ушли в партизаны. Помню только, что люки у танка были закрыты, но потом, когда немцы сняли с него башню, внутри оказались останки членов экипажа», — рассказал журналистам Николай Николаевич, добавив, что через неделю нашлась и третья машина, оставленная экипажем.
В подтверждение этим рассказам существует несколько десятков немецких фотографий оккупированного Минска с танком Т-34-76.
Фотография еще дымящегося танка, сразу после поражения.
Следы бронебойных снарядов на маске орудия и башне.
Танк Т-34-76 на Комаровской площади.
Более поздние фотографии. Танк уже без гусениц.
Таким образом, никто из свидетелей не видел Т-28, уникального дизайна танк, который вряд ли можно перепутать с каким-то другим. Нет и сомнений в том, что немцы не упустили бы возможность сфотографировать экзотический трехбаштовый танк. Но таких фотографий нет. К сожалению неизвестны имена героев-танкистов того Т-34. О судьбе второго Т-34 тоже нет сведений. Был ли третий Т-34 – неизвестно. Скорее всего – нет, ибо педантичные немцы об этом не пишут.
Заключение
Подводя итоги изложенному, напрашивается лишь один вывод. Бессовестная белорусская партийная номенклатура в угоду советской идеологии безбожно врала. И помогали ей в этом многие: и коммунисты, и писатели, и журналисты. Не было для них ничего святого, ни среди живых, ни среди мертвых. Вместо поиска настоящих героев, присвоили их подвиг непричастным, понудив или подкупив стать лже-героями.
Мы приносим свои извинения потомкам Дмитрия Малько, если невольно обидели их. Ни в коей мере мы не хотели очернить светлую память о фронтовике. Мы понимаем, время тогда такое было. Бог ему судья. Однако истина дороже и пролить на нее свет никогда не поздно. Ведь лже-история, лже-герои, лже-идеология – лишают нас веры, и, в конечном счете, — будущего.
По материалам сайтов: http://lesgazeta.by; https://rg.ru; https://ukraina.ru; https://topwar.ru; https://news.rambler.ru; https://www.liveinternet.ru; https://vse24.by; https://mihalchuk-1974.livejournal.com; https://zapadrus.su; https://polk.inter.ua; http://tanki-v-boju.ru; https://blog.t-s.by.