На эту тему почти никто не писал. Не потому что не было о чем писать, а потому, что это было общеизвестное явление. К примеру, как описывать воздух. Ведь все его видят, все о нем все знают. Ну а атомный или нейтронный уровень его элементов, мало кого интересует. Так и с коррупцией в нацистской Германии. Она была неотъемлемым сегментом его существования, связующим звеном чиновников и промышленников, военных и банкиров, власти и населения. Для бандитского режима, поправшего все нормы человеческой морали, опустившегося на самое дно ими созданного ада на земле, взятки, подкуп, мзда, использование личных связей и знакомств и т.д. и т.п. было таким же обыденным явлением, как для нас воздух в земной жизни. Почему же так много зная о нацистах, мы не обращали внимания на коррупцию в их кругах, почему это нам не резало слух и не мулило глаз? Да потому, что на фоне массового истребления людей, грабежей и насилия, коррупция казалась невинной детской забавой. Но прошло время, отошли в небытие поколения современников той войны и все чаще появляются голоса, вещающие о невиновности немецкого народа, чести генералов и незапятнанном Вермахте. Поговаривают, что Германия при Гитлере якобы достигла небывалых успехов в борьбе с коррупцией, а в особо тяжелых случаях, можно услышать и что-то в духе – «коррупция при Гитлере и вовсе была побеждена». Обычно подобные утверждения мирно соседствует с аналогичными мифами «о тотальном порядке» и «поднятии экономики». И если явление Холокоста затушевать слишком сложно, то другие изъяны немецкого общества затонировать значительно легче, поскольку постоянного напоминания о них сегодня уже нет. Вот поэтому и родилась эта публикация, которая лишь фрагментарно отражает положение дел в Третьем Рейхе.
Откуда ноги растут
Политическая коррупция, которая обычно определяется как злоупотребление властью в личных целях, была одной из центральных структурных проблем во время правления нацистов в Германии. Основная причина ее широкого распространения заключалась в том, что нацисты ликвидировали почти все потенциальные надзорные структуры. Хотя еще и до прихода к власти, нацисты широко практиковали подкуп высших чиновников государства. Так, Рейхспрезидент Германии Гинденбург в годовщину битвы под Танненбергом принял в подарок от нацистских партийцев земельные участки Лангенау и выкупленное из-под залога поместье Пройсенвальд, отблагодарив за эту щедрость весьма необычным в немецкой военной истории жестом: он присвоил отставному капитану Герману Герингу «в знак признания его выдающихся заслуг на войне и в мирное время» звание генерала пехоты. А со временем, уже в 1945 году, упрекая Геринга в лени и неспособности, Гитлер обвинил его в том, что тот своим примером «сделал возможной коррупцию в нашем государстве», обозвал его наркоманом, и, в конечном счете, в продиктованной с подачи Бормана радиограмме лишил Геринга всех прав.
Рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург и Адольф Гитлер. 1 мая 1933 г.
После 1933 года критической, независимой прессы больше не существовало, а контрольные полномочия парламента были отменены. Кроме того, диктатура НСДАП политизировала и контролировала судебную систему, резко ограничила полномочия традиционных надзорных органов, таких как аудиторские службы. В дополнение партийная структура поощряла рост коррупции, поскольку движение стало скоплением клик и бандитских формирований, которые не подлежали какому-либо контролю и не были обязаны отчитываться за свои действия. Это усугублялось тем, что многие национал-социалисты считали себя «жертвами Веймарской системы», представленной евреями и демократами и после 1933 года и требовали возмещения ущерба.
Систематический непотизм или кумовство в пользу членов партии, в особенности «старых бойцов», было одной из центральных черт политической коррупции в Третьем рейхе. Поэтому постепенное лишение евреев прав, уничтожение их экономических средств к существованию, вынуждение к эмиграции и, наконец, депортация и убийство сопровождались всеми формами личного обогащения партийцев. Примечательно, что в этот период не было недостатка в официальных указах, предостерегающих от использования «незаконных» процедур против евреев и стремление подавить обогащение членов НСДАП. Так, Геринг в декрете о четырехлетнем плане повелел, чтобы «устранение евреев с экономической сцены» было исключительно «работой государства» на «строго законных основаниях» и должно было осуществляться «только на благо Рейха». В результате, имперский казначей НСДАП Шварц запретил всем должностным лицам и учреждениям НСДАП принимать любые финансовые средства в связи с этим. Любое участие партийцев в коммерческих предприятиях было запрещено. Генрих Гиммлер пригрозил членам СС «беспощадным» наказанием, если кто-либо из них нарушит правовые нормы и пытался получить для себя «неоправданную выгоду» от «перевода еврейских активов». Серия указов была дополнена отдельными постановлениями гауляйтеров, которые, подобно гауляйтеру Вагнеру в Бадене, запретили покупку еврейского имущества «через партию» должностными и руководящими членами партии. Или, подобно зальцбургскому гауляйтеру Райнеру, который выдал запрет всем «партийным чиновникам» участвовать в «арийизации». Издание подобных указаний свидетельствовало о том, что государство претендовало на еврейскую собственность полностью, но чиновники, подобно крысам, растаскивали ее по своим «норам», мотивируя компенсацией за свою «жертвенность».
Антисемитский террор нацистов, характеризовался не только насильственными нападениями на евреев, но с самого начала был направлен и на их материальные блага, которые в национал-социалистической пропаганде определялись как «объекты, полученные нечестным путем» или «украденное национальное достояние». Грабить нацисты начали еще в 1923 году, когда Гитлер послал своих штурмовиков ограбить еврейский банк. Но в дальнейшем, вплоть до 1933 года, он сдерживал подобные действия. И лишь в 1933 году штурмовикам дали полную свободу действий. Многие активисты НСДАП отправились на «охоту за добычей» уже весной 1933 года. Начало положило массовое разграбление профсоюзных помещений 2 мая 1933 года, когда отбирали мебель, посуду и даже кровати. Дальнейшие нападения на еврейские синагоги и уничтожение 7500 еврейских магазинов и разгром многих тысяч еврейских квартир и домов сопровождались кражей или изъятием многих личных вещей и ценностей владельцев.
В Гамбурге отряды СА таскали драгоценности и деньги из домов евреев, предъявляя фиктивные ордера на обыск. В Мюнхене, штурмовики сыграли заметную роль в разграблении еврейского имущества, а их члены воспользовались возможностью для частных актов мести. Один уволенный сотрудник напал на своего бывшего начальника-еврея и заставил его отдать большую выручку из сейфа компании. В Берлине члены СА похитили и ограбили еврейского директора фабрики спортивных рубашек, арестовали его и несколько дней пытали, чтобы получить большой выкуп.
В Берлине сотрудники Службы безопасности СС, раздобыли удостоверение личности с факсимиле подписи восточно-прусского гауляйтера и посещали состоятельных евреев в их домах, вымогая у них крупные суммы денег, угрожая им различными способами. В Бреслау оберштурмбаннфюрер СА заставил владельцев еврейского универмага «пожертвовать» сумму в 15 тысяч рейхсмарок партии, большую часть которой перечислил своей жене на сберегательный счет. В Бреслау сотрудники службы новостей NSDAP специализировалось на шантаже евреев, подаче на них в суд и принуждении их к выплате денег, используя угрозы и насилие. Грабеж партийцами достиг апогея во время аннексии Австрии весной 1938 года: австрийские нацисты врывались в еврейские дома, выгоняли жителей и грабили их содержимое. Евреев останавливали на улицах, отбирали шубы, украшения и кошельки.
Разграбленный еврейский магазин во время «Хрустальной ночи».
После «Хрустальной ночи», правительство официально приказало присвоить или как они называли арианизировать оставшиеся еврейские предприятия, принадлежащие или управляемые ими. Таким образом, уже накануне войны не осталось ни одного еврея владельца или управляющего предприятием. Большинство предприятий перешло в собственность СС, прибыль от деятельности которых затем и шла на содержание этой организации.
Дальше арианизация затронула польскую собственность, когда 27 сентября 1939 года немецкое военное правительство в Польше издало указ о полной конфискации польской собственности. Уже в феврале 1941 года в Польше было конфисковано 205 тысяч предприятий, начиная от небольших мастерских и заканчивая крупными промышленными предприятиями. К июню 1941 года 50 процентов бизнеса и треть крупных земельных владений на всех захваченных территориях были безвозмездно переданы попечителям Рейха.
Коррупция в партийных рядах
«Партия, которая как наша ведет столь резкую борьбу против партийной коррупции, господствующей в современных органах управления, прежде всего не должна допускать, чтобы ее собственный аппарат был заражен теми же самыми болезнями» — отмечал Адольф Гитлер в своем программном «Майн Кампф». «Всего лишь через девять лет после прихода к власти руководящий слой был в такой степени коррумпирован, что даже на критическом этапе войны не мог отказаться от ставшего уже привычным стиля жизни на широкую ногу. Всем им «для представительства» были необходимы просторные дома, охотничьи угодья, поместья и замки, многочисленная прислуга, обильные застолья, подвалы с изысканными коллекциями вин», — воспоминания Альберта Шпеера. Обратите внимание, что, по мнению Шпеера, уровень коррумпированности госаппарата таков, что даже угроза тотального поражения в войне, не в силах образумить дорвавшуюся до власти нацистскую свору.
Крупные предприятия в созданных условиях Третьим Рейхом, просто не могли обойтись без поддержки государства. Поэтому они включали в состав своих наблюдательных советов или назначали на какие-либо еще доходные должности депутатов, высокопоставленных чиновников или титулованных лиц, а выплаченные им в виде ренты, директорских окладов и прочего деньги окупались получением одного-двух крупных государственных заказов.
Тотальная коррупция существовала и в военно-промышленном секторе Германии, который имел громадное лобби в Вермахте. Приведем лишь несколько примеров. Так, военно-промышленный потенциал Франции практически не использовался для нужд Вермахта, немецкой армии поставлялись только грузовики. А ведь Франция имела и мощные танковые и авиационные заводы, военные верфи с квалифицированными рабочими — всё это могло, если не удвоить производство военной техники в Германии, то очень значительно увеличить. Благодаря машиностроительному немецкому лобби на вооружение Вермахта не поступили разработанные в Чехословакии в 1941-1942 годах средние танки Škoda T-24 и T-25 с рациональными углами наклона брони и мощным вооружение по образцу советского танка Т-34.
Чешский танк Т-24, как близнец советского Т-34.
Игнорировались не только иностранные компании, но и многие немецкие. В конце войны в Германии была разработана программа перевооружения Вермахта танками – известная как «Е» (все названия машин должны были начинаться на эту букву). Так вот, в этой программе должны были быть использованы исключительно заводы и фирмы, не производившие танки до этого, чтобы не снижать уровень производства в конце войны из-за переоснастки заводов. Получается, в Германии была целая альтернативная танковая отрасль, которая в ходе войны никак не использовалась.
Немецкие фирмы, добившиеся госзаказов, сделали всё, что бы деньги ни уходили за границу, да и конкурентам внутри страны, естественно каким-то образом спонсируя людей в немецком руководстве, чтобы те размещали заказы исключительно в Германии.
Несмотря на звучавшие публично призывы к сдержанности со стороны отдельных чиновников — партийные бонзы купались в роскоши и тратили ресурсы государства на личные нужды. Так, гауляйтер Заукель во время войны лоббировал строительство здания партийного форума в Веймаре. Гауляйтер Штрейхер получал многомиллионные доходы, владел 13-ю домами, стоимость его имущества возросла с 1 млн. марок в 1938-м до 2.2 млн. марок в 1943-м. Гиммлер строил огромную виллу для своей любовницы недалеко от Берхтесгадена. Фридрих Штебель, новый глава национального студенческого союза в сентябре 1933 года, купил себе автомобили, одежду и т. д. на средства профсоюза и даже нанял марширующий оркестр для собственного развлечения.
Но главным сибаритом и гедонистом по праву считался Герман Геринг, который напрямую присваивал целые ж/д составы, гружённые товарами, «позаимствованных» в других государствах. Впоследствии люди рейхсмаршала распродавали эти товары, а прибыль шла в карман «Толстому Герману». Ну а воровство предметов искусства стало прямо-таки притчей во языцех — кстати, на Нюрнбергском процессе Герман Геринг снисходительно сообщил, что «французские произведения искусства он намерен был сохранить для того, чтобы подарить их вместе с другими, имевшимися у него, немецкому народу». Но почему-то не подарил, не срослось. Кстати, ещё Геринга напрямую спонсировали немецкие олигархи, которым он оказывал соответствующие «услуги», отстаивая их интересы перед лицом госаппарата.
Известно, что Герман Геринг потратил 15 миллионов рейхсмарок на расширение и ремонт своего охотничьего домика, содержание которого ежегодно обходилось в 500 000 марок налогоплательщикам. У него был еще частный поезд с местом для десяти автомобилей и действующей пекарней, чтобы удовлетворять его аппетит кремовыми пирожными. Налогоплательщикам пришлось раскошелиться еще на 1,3 миллиона марок на ремонт двух частных вагонов в поезде. Украшением передвижных апартаментов были три ванные комнаты, библиотека и кинозал, где зачастую показывали запрещенные в Германии фильмы.
Чтобы скрасить рейхсмаршалу суровые военные будни, спецсамолет доставлял клубнику из Италии. Повара обеспечивали неприхотливый солдатский завтрак с лобстерами и икрой. Запас одежды из 50 мундиров и бесконечного количества шелковых и парчовых халатов позволял Герингу чувствовать себя одетым достаточно прилично. А чтобы можно было вволю поразмыслить над проблемами воздушной войны или отдохнуть, в резиденции Геринга была создана специальная игровая комната. Ее украшала железная дорога — настоящее произведение искусства площадью в 240 кв. метров. Кроме того, на специальных тросиках были подвешены самолетики, сбрасывающие игрушечные, но взрывающиеся бомбы с порохом. Помимо основной резиденции Каринхалла, Гёринг имел официальную государственную резиденцию на Лейпциг-Платце в Берлине, свой альпийский дом в Оберзальцберге, замок Фельденштейн к северу от Нюрнберга и замок Маутерндорф, три охотничьих домика (Рёт, Пейт, Дарс), большой Имперский охотничий дом в Роминтене и дом в Веннингштадте на немецком острове Зильт.
Замок Геинга в Каринхалле и галерея искусств в нем.
«Железная дорога» Геринга.
Фюрер тоже не забывал себя, и в 1942-м году распорядился провести перестройку обветшавшего замка Клесхайм под Зальцбургом в роскошную резиденцию для гостей. «Забота о собственных удобствах доходила до абсурда. Сам Гитлер, куда бы он ни направлялся, прежде всего, издавал указ о строительстве бункеров для своей защиты. Толщина перекрытий возрастала с увеличением веса применяемых противником бомб и достигала 5-7 м. Постепенно надежные системы бункеров появились в Растенбурге, Берлине, Оберзальцберге, Мюнхене, гостевой резиденции близ Зальцбурга, в Ставке в Наухайме и на Сомме. А в 1944 году Гитлер приказал построить в горах Силезии и Тюрингии две подземные ставки, для чего пришлось мобилизовать сотни специалистов-горнопроходцев и взрывников и тысячи рабочих, незаменимых на военных объектах». Всего было построено 12 резиденций, еще 3 не успели достроить до конца войны.
Резиденция «Berghof» и кабинет Гитлера в ней.
Фрагменты макета резиденции фюрера «Волчьего логово».
Гитлер, создав себе имидж бессребреника, укрепил его и тем, что публично отказался от своей зарплаты рейхсканцлера, которая составляла 45 000 рейхсмарок в год, и от своего ежегодного пособия на расходы, составлявшего еще 18 000 рейхсмарок. Однако общественности не сообщили ни о том, что он никогда не платил никаких налогов, ни о том, что, когда Мюнхенская налоговая служба попыталась выписать ему счет в 400 000 рейхсмарок за просрочку платежа в 1934 году, «бестактные» чиновники получили тихий визит гестапо после чего они списали всю сумму и в придачу уничтожили налоговые досье Гитлера. Взамен благодарный Гитлер дал главе Мюнхенской налоговой службы не облагаемую налогом ежегодную надбавку к жалованию в размере 2000 рейхсмарок за его услуги.
Реальный доход Гитлера исходил от продажи «Майн кампф», оптом закупленной нацистскими партийными организациями и составившей 1,2 миллиона рейхсмарок только в 1933 году. С 1937 года он зарабатывал огромные суммы за авторские права, взимаемые за использование его портрета на почтовых марках (50 миллионов рейхсмарок только за один год); гонорары за каждую публикацию любого из его выступлений в прессе. После смерти Гинденбурга в 1934 году Гитлер стал распоряжаться официальным фондом президента, который теперь был изъят из процедур аудита государственной службы. Все это позволило ему накопить в личное распоряжение государственный фонд, который к 1942 году достиг ошеломляющей суммы в 24 миллиона марок.
Вилла в Кельштайнхаусе сегодня, подаренная Гитлеру партией на 50-летний юбилей.
Туннель для лифта на виллу в Кельштайнхаусе.
Гитлер использовал его сначала для выплаты пенсий престарелым писателям-расистам и антисемитам, которых он называл «предшественниками» нацистов, затем более чем 100 нацистским активистам, которые были заключены в тюрьму в Веймарской республике, а затем, что важно, армии, фактически развращая своих ведущих генералов, чтобы убедить их не предпринимать никаких действий против режима. Он дал им военные картины для штаба, платил 100 000 рейхсмарок в год офицерам, чтобы те отправились на «лечение отдыхом», увеличил пенсии отставным офицерам, предоставил фельдмаршалу фон Макензену безналоговый подарок в виде помещичьего имения вместе с 350 000 рейхсмарок для покрытия расходов на ремонт. Он повторил эти действия с другими аристократическими землевладельцами, которые все еще жаждали возвращения кайзера. Щедрость Гитлера стала еще большей во время войны, когда он осыпал генералов роскошными подарками в виде денег, картин, имущества и многого другого. В то же время быстрое продвижение по службе, создание множества новых генеральских и фельдмаршальских должностей приносило свои плоды в виде быстро растущего жалованья. Гитлер добавлял значительные ежемесячные суммы к зарплате высокопоставленных министров и чиновников. Он подарил своему любимому скульптору Арно Брекеру четверть миллиона рейхсмарок в 1940 году и в целом распределял свои пожертвования среди значительной части военных, министерских, гражданских служб и культурной элиты. Таким образом, одним из главных факторов, который удерживал верхушку нацистской партии, была коррупция: получение крупных подарков, резкое увеличение доходов, имущества и т. д.
Всем этим, кстати, очень возмущался в своих мемуарах придворный архитектор Гитлера и министр вооружений по-совместительству — Альберт Шпеер. Однако, он почему-то «забыл» возмутиться тем , что и сам имел роскошную виллу, а затем построил не менее шикарное архитекторское ателье, был не дурак приобщиться к прекрасному — также, как и Геринг, он присваивал дорогие картины известных художников и торговал ими после войны и отсидки, обеспечивая себе безбедную жизнь.
Вилла и ателье Альберта Шпеера в Оберзальцберге стоят до сих пор.
Это была коррупция на верхах. Приведем пример воровства на низах партийных структур. Унтерштурмфюрер СС Лоренц Лёв, руководитель Варшавского отделения администрации генерал-губернаторства, вызвал подозрение в присвоении из подчиненного ему склада меховых изделий и других товаров на весьма значительную сумму. Эсэсовским и полицейским судом Кракова он был осужден к пожизненному заключению. При этом ведший дознание судья Гюнтер Райнеке выяснил, что к делу приложили свои руки и сам генерал-губернатор Франк и его супруга. Сразу же после ареста Лёва, Франк приказал ликвидировать склад, имевшиеся же в нем вещи были распроданы по смехотворно низким ценам. 1 декабря 1941 года Райнеке письменно докладывал рейхсфюреру СС: — «Жена генерал-губернатора забрала со склада различные меховые изделия (не менее десяти шуб и манто) для своего личного гардероба. Но этого ей показалось недостаточно. Она приказала доставить ей с фирмы «Апфельбаум» еще и другие меховые изделия, в числе которых были: жакет из кротовых шкурок, бобровая шуба, ондатровое манто, горностаевая мантия, меховые шляпы из черно-бурой и серебристой лисиц и другие меха. Как показал штурмбанфюрер СС Фасбендер, заплачена за них была лишь половина реальной стоимости.
Сам же генерал-губернатор приобретал у варшавских евреев по необычно низким ценам кольца с бриллиантами, золотые браслеты, автоматические ручки с золотыми перьями, а также консервы, чемоданы для пикников, кофеварки и продовольственные товары. Кроме того, Франк отдал распоряжение отправить в его имение Шобернхоф в Южной Германии продукцию государственного хозяйства Крессендорфа – 200 000 яиц, консервированные ягоды и фрукты, постельное белье и мебель. Только в ноябре 1940 года в Шобернхоф были направлены два транспорта с грузом в 72 килограмма говядины, 22 килограмма свинины, 20 гусей, 50 кур, 11 килограммов салями, 13 килограммов ветчинной колбасы, 11 килограммов ветчины, 80 килограммов сливочного масла, 50 килограммов растительного масла, 12 килограммов сыра, 1440 яиц, 20 килограммов зернового кофе и 56 килограммов сахара. Награбленные в польских церквах произведения пластики, изображения мадонн и ангелов, а также иконы стали предметами украшения его домовой церкви в Шобернхофе…». Подражая Гитлеру, Ганс Франк построил имитацию гитлеровского «Berghof» на холмах недалеко от Закопане. А в домашнюю резиденцию в Баварии сплавил все имущество из загородного поместья семьи Потоцких.
Ганс Франк.
Устроивший разборки с Франком, Гиммлер услышал в оправдание: «Я могу утверждать, что в генерал-губернаторстве существует безукоризненный государственный, экономический и социальный порядок в чисто немецком духе, который в состоянии отклонить любые злопыхательства в свой адрес. Я решительным образом протестую против даже самых малейших попыток обвинения меня в коррупции, которые отметаю на законном основании». В протокол правительственного заседания было записано: «составленные на основе измышлений шпиков доносы, не имевшие ничего общего с реальной действительностью и представлявшие собой продукт ненависти в отношении государственной работы, проводимой в генерал-губернаторстве». Отсюда следует и вывод о «всесилии» СС и силе коррупции в Рейхе.
Еще один пример из самой среды СС. Веймарский партийный деятель Борншайн, торговец продовольствием, вместе с комендантом концлагеря Бухенвальд Карлом Кохом проворачивали значительные спекулятивные сделки. Кроме того, Кох не только вымогал деньги и ценности у богатых евреев, но и ликвидировал нежелательных свидетелей среди заключенных. Проведенное СС расследование предъявило ему целый список обвинений связанных с присвоением ценностей и дезорганизацией работы лагеря. Ниточки из Бухенвальда потянулись к другим лагерям. Всего следственная комиссия установила 800 случаев коррупции, но лишь 200 из них были доведены до суда. В результате виновные были обвинены не в коррупции и воровстве, а в жестоком обращении с заключенными: Карл Кох – комендант Бухенвальда, осужден за неоднократные убийства и казнен; Герман Флорштедт – комендант Майданека, осужден за убийства и казнен; Герман Хакман – начальник охраны люблинского лагеря, осужден за убийства и направлен в штрафную роту, Ханс Лоритц – комендант Ораниенбурга, получил взыскание, Адам Грюневальд – комендант Хертогенбоша, осужден за жестокое обращение с заключенными, направлен в штрафную роту, Карл Кюнстлер – комендант Флоссенбюрга, смещен за пьянство и аморальный образ жизни, Алекс Пиорковски – комендант Дахау, привлекался к суду, но наказания не понес, Максимилиан Грабнер – начальник политотдела Аушвица, привлекался к суду, но наказания не понес.
Чтобы бороться с коррупцией внутри партии, Гитлер создал комиссию по расследованию и улаживанию конфликтов — своего рода партийное судилище, роль которого заключалась в том, что у неё было право исключать из НСДАП отдельных членов, а то и целые организации. Когда же первый её председатель, отставной генерал-лейтенант Хайнеман, по своей наивности посчитал эту комиссию инструментом для борьбы с коррупцией и нарушителями морали, Гитлер заменил его на этом посту послушным майором Вальтером Бухом, а заместителями назначил готового выполнять любые приказы Ульриха Графа и молодого адвоката Ханса Франка. Оправдывая коррупцию Гитлер сказал: «Когда мы делаем Германию великой, у нас есть право подумать и о себе».
О масштабах воровства в НСДАП свидетельствует и то, что с 1 января 1934 года по 31 декабря 1941 года было возбуждено около 11 тысяч судебных дел о хищении партийных средств. К примеру, руководитель строительным отделом Трудового фронта Антон Карл, имевший судимость за кражу и растрату еще с 1920-х годов; только в 1936–1937 годах заплатил взяток на сумму более 580 000 рейхсмарок для заключения контрактов. Карл посылал подарки всем, кого считал важным: руководитель телохранителей Гитлера получил шелковые рубашки, охотничье оружие и отпуск в Италии для своей жены, а также должным образом вознаградил Карла контрактом на реконструкцию казарм своего подразделения в Берлине. В 1935 году Трудовой фронт выдал адъютантам Гитлера, а также его фотографу, на 20 лет, по 1000 марок в качестве рождественского подарка.
Лидер Трудового фронта Роберт Лей, чья зарплата на этом посту, составлявшая 4000 рейхсмарок в год, увеличил ее еще на 2000 рейхсмарок за руководство рейхсорганизацией партии, а 700 рейхсмарок доплачивал за депутатство в рейхстаге. 50 тысяч марок Лей зарабатывал за редактируемую им газету, а также получал множественные гонорары за брошюры и книги. Его расходы на развлечения оплачивал Трудовой фронт, который также содержал его виллу в фешенебельном Берлинском районе Грюневальд до 1938 года. Когда он отправился в круиз, организованный отделом туризма и культуры Трудового фронта, его сопровождала группа светловолосых голубоглазых молодых женщин для «общения», и каждый раз, когда он появлялся на палубе, его должны были сопровождать два матроса, чтобы убедиться, что он не упадет за борт. Другие нацистские лидеры не сильно отставали от Лея в том, как вить собственные гнезда за чужие деньги.
Подкуп генералов Вермахта
Исторически сложилось так, что немецкие и другие европейские правители обычно награждали чиновников и высокопоставленных офицеров титулами, поместьями и денежными премиями. Обычно это делалось для установления связи между правителем и важными подданными. Однако историческая практика отличалась от той, что применялась Гитлером. В то время как награды обычно вручались публично после успешных кампаний или войн, Гитлер же тайно вознаграждал свою элиту во время войны: высокопоставленные офицеры вооруженных сил нацистской Германии получали огромные сумы в виде наличных денег, поместья и налоговых льгот в обмен на свою лояльность к нацизму.
Практику Гитлера можно рассматривать как выборочные стимулы, плату за послушание элиты. Принимая подарки, генералы жертвовали независимостью и политическим влиянием, которые они уже теряли в результате планомерного закрепления за Гитлером роли единственного «гениального стратега», и оставались прикованными к решениям Гитлера даже тогда, когда их солдаты страдали во время последней фазы войны. Таким образом, историки считают эту практику, хотя и «технически не противозаконной», поскольку подарки были дарованы самим Гитлером, но «отдающей коррупцией» и «имеющей ореол преднамеренной коррупции сверху».
Чтобы обеспечить абсолютную лояльность офицеров Вермахта и утешить их в связи с потерей их «государства в государстве», Гитлер создал то, что американский историк Герхард Вайнберг назвал «обширной секретной программой подкупа, в которой участвовали практически все высшие эшелоны власти». Гитлер регулярно преподносил своим ведущим командирам «подарки» в виде бесплатных поместий, автомобилей, чеков, выписанных на крупные суммы наличными, и пожизненного освобождения от уплаты налогов. Типичным примером был чек на полмиллиона рейхсмарок, подаренный фельдмаршалу Гюнтеру фон Клюге в октябре 1942 года вместе с обещанием, что он может выставить счет германскому казначейству за любые «улучшения», которые он пожелает внести в свое поместье.
Успех гитлеровской системы подкупа был таков, что к 1942 году многие офицеры стали ожидать от Гитлера «подарков» и не желали кусать руку, которая их так щедро кормила. Когда фельдмаршал Федор фон Бок был уволен Гитлером в декабре 1941 года, его первой реакцией было связаться с помощником Гитлера Рудольфом Шмундтом, чтобы спросить, означает ли его увольнение, что он больше не должен получать день от «Konto 5» — «грязного фонда».
Главный адъютант Гитлера — Рудольф Шмундт, вел учет выплат из фонда «Konto 5».
Ганс Ламмерс – руководитель фонда «Konto 5».
Фонд «Konto 5», которым руководил, глава рейхсканцелярии Ганс Ламмерс и с которого Гитлер раздавал личные подарки, начинался с бюджета около 150 тысяч рейхсмарок в 1933 году и вырос примерно до 40 миллионов рейхсмарок к 1945 году. Это был фонд рейхспрезидента при несуществующей самой должности, который наполнялся из бюджета страны. Поскольку контроль за его использованием был отменен, расходование средств осуществлялось на усмотрение Гитлера. Выплаты из фонда назывались «компенсацией расходов» и производились министрам и высокопоставленным госслужащим с апреля 1936 года.
В начале 1938 года было объявлено, что начальники служб, а именно начальник Верховного командования вермахта (ОКВ) Вильгельм Кейтель, командующий армией Вальтер фон Браухич, командующий Люфтваффе Герман Геринг и командующий Кригсмарине Эрих Редер должны были иметь тот же статус, что и министры кабинета, и поэтому начали публично получать ту же зарплату, что и члены кабинета, а в частном порядке — выплаты от «Konto 5».
Основой коррупционной системы были ежемесячные не облагаемые налогом платежи в размере 4000 рейхсмарок, депонированные на банковских счетах фельдмаршалов и гросс-адмиралов, и 2000 рейхсмарок для всех остальных старших офицеров. Вдобавок к деньгам от Konto 5» офицеры получали чеки, обычно выписанные на сумму 250 000 рейхсмарок, в качестве подарков ко дню рождения; они были освобождены от подоходного налога. При этом эти чиновники и так получали немалые оклады. Так, оклад фельдмаршала и гросс-адмирала составлял 26 тысяч рейхсмарок в год и 24 тысячи генерал-полковника и адмирала. Кроме того, они получали 400 и 300 рейхсмарок в месяц соответственно, в качестве компенсации инфляционного роста стоимости жизни во время войны.
Кроме того, старшим офицерам было предоставлено пожизненное освобождение от уплаты подоходного налога, что, по сути, было огромной прибавкой к заработной плате из-за высоких ставок подоходного налога в Германии (в 1939 году ставка налога составляла 65% для доходов свыше 2400 рейхсмарок), а также им были компенсированы расходы на питание, медицинское обслуживание, одежду и жилье. Для сравнения пехотинцам-саперам при разминировании доплачивали 1 рейхсмарку в день за опасность работы.
Отдельно отметим подарки фюрера его полководцам. Вильгельм Кейтель только в сентябре 1941-го получил 250 тыс. рейхсмарок, Риттер фон Лееб в 1944-м году получил сумму в 918 тыс. рейхсмарок, оберстгруппенфюрер СС Курт Далюге в 1943 году получил премию в 599 тыс. рейхсмарок. Рекордом, однако, стала премия, выплаченная Гейнцу Гудериану — он получил 1,2 млн. рейхсмарок в январе 1944-го года.
Рекордсмен в получении премии из «Konto 5» Гейнц Гудериан.
Прежде чем какой-либо офицер начал получать деньги, он встречался с Ламмерсом, который сообщал ему, что будущие выплаты будут зависеть от того, насколько лояльным он будет к Гитлеру. В противном случае он будет лишен доплаты. Незаконный характер платежей был подчеркнут предупреждением Ламмерса никому не говорить о платежах и вести как можно меньше письменных записей.
Деньги от «Konto 5» платились пожизненно и выплаты не прекращались, когда получатель выходил на пенсию. В тоже время, офицеры, попавшие в плен, лишались выплат, как и те, кто участвовали в июльском заговоре 1944 года. Так, семьи Эрвина Роммеля, Франца Гальдера, Фридриха Фромма, Гюнтера фон Клюге были наказаны тем, что были лишены ежемесячных платежей «Konto 5».
В последние месяцы войны Эрих фон Манштейн, Вильгельм Лист, Георг фон Кюхлер и Максимилиан фон Вейхс систематично меняли банковские счета, на которые Ламмерс должен был вносить деньги из«Konto 5», чтобы избежать конфискации союзниками. Между полководцами и Ламмерсом велась большая переписка, поскольку они беспокоились, чтобы он вносил их ежемесячные платежи на правильные счета.
Среди самых известных получателей фонда «Konto 5» были: Вальтер фон Браухич, Хайнц Гудериан, Франц Гальдер, Альберт Кессельринг, Эвальд фон Клейст, Гюнтер фон Клюге, Георг фон Кюхлер, Вильгельм Риттер фон Лееб, Вильгельм Лист, Эрих фон Манштейн, Эрхард Мильх, Эрих Редер, Вольфрам фон Рихтгофен, Герд фон Рундштедт, Максимилиан фон Вейхс, Хьюго Сперле.
После войны, тема платежей оказалась неловкой для их получателей. Под присягой на Нюрнбергском процессе Вальтер фон Браухич дал ложные показания, когда отрицал получение выплат. На суде в 1948 году генерал Франц Гальдер также лжесвидетельствовал, когда отрицал, что брал деньги, а затем был вынужден хранить суровое молчание, когда американский прокурор Джеймс Макхейни предъявил банковские документы, свидетельствующие об обратном. Эрхард Мильх признал, что принимал деньги под присягой в 1947 году, но утверждал, что это была только компенсация за зарплату, которую он получал в качестве руководителя Lufthansa. Исследователи также отмечали, что во многочисленных мемуарах, ни один получатель выплат от «Konto 5» не упомянул об этом.
Круг друзей рейхсфюрера СС
Круг друзей экономики, позднее известный как круг друзей рейхсфюрера СС Гиммлера – группа немецких промышленников, целью которых было укрепление связей нацистской партии с бизнесом и промышленностью. Группу создал в 1932 году Вильгельм Кепплер, один из ближайших экономических советников Адольфа Гитлера. Изначально не предполагалось, чтобы члены группы вступали в партию (хотя много позже многие из них стали членами НСДАП), и до прихода нацистов к власти группа представляла себя как «аполитичный мужской клуб». Размер группы не превышал 40 человек. С 1935 года группа действовала в тесном контакте и под патронажем Генриха Гиммлера, который был другом Кепплера. Позже, в группу входили представители промышленности, банков и ряд высших чинов СС, персонально близких к Гиммлеру.
В состав группы входили:
— от промышленности: Фриц Кранефус, племянник Кепплера и член правления Brabag; Курт барон фон Шрёдер и Эмиль Хайнрих Мейер, руководители ИТТ; Август Ростерг, генеральный директор «Винтерсхалл»; Отто Штайнбринк, вице-президент Ферайнигте Штальверке АГ; Эмиль Хельферих, председатель правления Германо-американской нефтяной компании; Фридрих Флик, председатель Флик КГ; Эвальд Хеккер, председатель Ильзедер Хютте; Альберт Фёглер, из Ферайнигте Штальверке; Генрих Бютефиш, IG Farben; Карл Линдеманн, из Северогерманского Ллойда; Ханс Вальц, глава Роберт Бош ГмбХ (позднее награждённый организацией Яд ва-Шем за работу по спасению евреев от Холокоста);
— от банков: Ялмар Шахт, президент Рейхсбанка; Карл Раше, член правления «Дрезднер банка»; Фридрих Рейнхарт, председатель правления Коммерцбанка;
— из политических кругов и СС: Карл Винсент Крогманн и граф Готфрид фон Бисмарк-Шенхаузен;
— политические деятели: Освальд Поль, начальник Административно-хозяйственного управления СС; Франц Хайлер и Отто Олендорф, из Имперской группы коммерции и торговли.
Круг друзей рейхсфюрера СС в Дахау.
С 1936 по 1944 год члены кружка регулярно жертвовали около 1 миллиона марок в год Гиммлеру для использования «вне бюджета». С этой целью в банке Дж. Х. Штейна в Кёльне был учрежден фонд СС «Sonderkonto S». Деньги со счета направлялись на нужды СС, зарплату чиновникам организации, в фонд Аненербе, который проводил арийские исторические и евгенические исследования, и на другие нужды, обозначенные Гиммлером. В ответ на пожертвование члены кружка получали госзаказы, лоббирование их интересов в правительственных кругах, а главное — рабочую силу из концлагерей СС. Члены кружка считаются бенефициарами арианизации, поэтому львиную долю конфискованного еврейского промышленного капитала они «подгребли» под себя.
Вильгельм Кеплер.
Фридрих Флик во время Нюрнбергского процесса.
Генрих Бютефиш.
Отто Олендорф.
Освальд Поль получает смертный приговор через повешение на Нюрнбергском процессе.
После войны большинство друзей Гиммлера были привлечены к судебным разбирательствам. Так, Вильгельм Кепплер был приговорён к десяти годам тюрьмы после министерского суда в Нюрнберге в 1949 году. Он был выпущен в феврале 1951 года. Фридрих Флик был приговорён к семи годам после процесса по делу Флика, и освобождён досрочно в 1950 году.
Ничем другим деятельность друзей рейсхфюрера СС как коррупцией назвать нельзя, хотя и в те времена, и сегодня их пытаются оправдать, выдавая за главных идеологов развития экономики Третьего Рейха.
Мздоимцы в рейхскомиссариате «Украина»
Все свои пороки Третьего Рейха нацисты перенесли и в администрации оккупированных территорий. Поскольку деятельность этих администраций была везде стандартной, рассмотрим ее на примере рейхскомиссаритата «Украина». Прежде всего, отметим, что численность управленческого и карательного аппарата рейхскомиссаритата была относительно небольшой: 25 тысяч человек на 17 млн. населения. Это придавало оккупантам высокое самомнение о себе, своей ценности и исключительности прав, которыми они обладали. Малочисленность аппарата вызвала слабый контроль за ним при постоянной необходимости принятия решений. Важно отметить и контингент, из которого состояла основная масса нацистских функционеров. Это были «восточные неудачники», как их называли в Германии, которые, за своими низкими способностями и квалификацией не могли использоваться на родине или в Западной Европе. Ими «затыкали дыры» в управленческих структурах оккупационного режима. Отсюда и исходил их низкий имущественный статус в Германии и жажда нелегального обогащения.
Поскольку на оккупированной территории был запрещен обиход рейхсмарок во избежание вымывания денежной массы с территории Рейха, здесь использовались советские рубли, а со временем оккупационные карбованцы, специально изготовленные для рейхскомиссаритата «Украина». Поэтому в крупных городах возникали стихийные «черные валютные биржи» где покупали и обменивали самые дефицитные ценности — твердую валюту, золото, лекарства и т.д. Самая распространенная схема махинаций была достаточно простой. Служащие Вермахта продавали в Украине рейхсмарки по курсу «черного рынка» — 1/20, пересылали рубли по почте в Германию, где родные могли обменять их по официальному курсу — 1/10, увеличивая таким нехитрым образом свое состояние вдвое.
Советские довоенные деньги.
Немецкие рейхсмарки.
Оккупационные карбованцы рейхскомиссаритата «Украина».
В своих письмах домой немецкие солдаты утверждали, что в Украине деньги буквально «валяются на улице» и «за короткий срок здесь можно сбить себе состояние». Действительно, люди с задатками коммерсантов, что попадали на украинскую землю, довольно быстро становились состоятельными уже после нескольких удачных спекулятивных операций — например, с солью, очень дефицитным на то время товаром, за центнер которого на черном рынке платили 1000 рейхсмарок. Или на продаже поношенных немецких костюмов, которые в Рейхе покупались за бесценок, а на оккупированных территориях продавались по 600 райхсмарок за штуку. На заработанные деньги в Германии такие коммерсанты покупали себе автомобили, квартиры и землю.
Не стоит быть прорицателем, чтобы предугадать, что подобные «операции» не нравились нацистскому руководству и часто присекались, вплоть до расстрела виновных. Однако массовость спекулянтов, легкость проведения операций и высокая их доходность, нивелировала все риски.
Вместе с военными достаточно активно спекуляцией, в силу своей профессии, занимались служащие немецкой государственной железной дороги. Железнодорожники, как правило, выполняли функции «челноков», перевозивших дефицитные товары.
Еще одной проблемой, которую отмечали немецкие чиновники в 1942 году, была меновая (бартерная) торговля в Украине, которая приобретала угрожающие формы даже для самого Рейха. Вот что по этому поводу писалось в одном из отчетов: «Между всех угроз в Украине на первом месте стоит меновая торговля на черном рынке. Менялось все возможное и невозможное на украинские сельхозпродукты (яйца, масло, мясо). В качестве предметов обмена были: соль, спички, кремень, дрожжи, старые платья, женское нижнее белье, сумочки, подвязки для чулок, сахарин, кремы, лак для ногтей, губная помада, зубные щетки…». Украина стала «блошиным рынком Рейха», на котором Германия сбывала все ненужные товары. Немцы меняли на украинских базарах разную мелочь, которая для местного населения являлся необычным и редким товаром. Все это напоминало, как писал один немецкий солдат в своем письме домой, «торговлю с негритянскими племенами и обмен стеклянных бусин на слоновую кость».
Разгрузка продуктов из Украины. Сентябрь 1942 года. Этим поставкам мешала меновая торговля в Украине.
Мебельный рынок в голодном Харькове. Январь 1942 г.
Харьковчане на Центральном рынке города. Лето1942 г.
Дело не ограничивалось мелким обменом на местах. Проведение меновой торговли с большим размахом было возможно благодаря разным связям и коррупцией. Большие посылки немецкие спекулянты пытались перевезти тайно из Украины в Рейх служебным транспортом за соответствующую плату. Благодаря подкупу служащих железной дороги отправлялись целые вагоны украинского товара. Многие вещи переправлялись самолетами, частично с помощью членов экипажа. Спекулянты даже организовали собственную «подпольную почту» — отправляли незначительные посылки через немецких отпускников. За проделанную работу вовлеченные в эти схемы люди на месте получали определенный процент от перевозимого товара. К примеру, за передачу посылки в 500 яиц перевозчику доставалось 100 яиц за оказанную услугу.
Такая «торговля» наносила Германии двойной ущерб. Во-первых, данные продукты не попадали армейским заготовителям. А во-вторых, в Германии с них не платили налоги. Спекуляция и обмен товарами пронизали буквально все сферы жизни населения на оккупированных территориях и стали основным источником доходов большинства украинцев. Здесь нужно отметить, что если для немцев такие операции были одной из возможностей обогащения, то для украинского населения способом выживания в те трудные и голодные годы. Признавая свою беспомощность в борьбе с этим явлением, уже осенью 1942 года немецкие чиновники констатировали, что «Украина стала раем для спекулянтов».
Масштаб тогдашних спекулятивных операций немецких чиновников до сих пор поражает. Например, в Киеве для их проведения был задействован чуть ли не весь штат и организационные ресурсы местных представительств армейской разведки вербовочного штаба «Орион» и абверштеле «Киев». Используя связи и возможности спецслужбы, абверовцы привозили из Берлина и Варшавы дефицитные промышленные товары и вещи повседневного потребления, реализуемые через местных предпринимателей на Евбазе (еврейский базар, где было все, кроме евреев). Одна партия товара приносила в среднем около 50 тыс. руб. чистой прибыли, которая вкладывалась в скупку обесцененных в условиях оккупации изделий из драгоценных металлов, драгоценного камней, ковров, картин и т.д. Схема была чрезвычайно продуктивной. Например, руководитель киевского представительства «Ориона» Антон Майер за 2 года смог сбить состояние в 40 тыс. марок (при официальной зарплате у 300 рейхсмарок в месяц) на которые открыл в Варшаве собственный ресторан.
Киев, Евбаз (еврейский базар). 1942 г.
Еще больше, чем спекуляция, беспокоила нацистов коррупция, крепко укоренившаяся в административных украинских и германских учреждениях. Особенно в этом в плане усердствовали местные служащие, принимая за свои услуги, как деньги, так и продукты питания. Обычным явлением в период оккупации считались и финансовые махинации и неоправданные растраты. Только руководство одного киевского квартирного отдела в сентябре 1941 года за взятки выдало свыше 500 квартирных ордеров местным жителям, в результате оккупанты, узнавшие об этих фактах, разогнали весь отдел. В конце 1941 года нацисты разогнали весь киевский отдел физкультуры и спорта из-за хищения выделенных средств.
«Хлебным» местом в те времена считались должности управляющих домами в обязанности, которых входил учет безработных и предоставление этих данных в отделы вербовки на работы в Германию. Чтобы не попасть в такие списки, большинство людей согласны были давать любые взятки. Исходя из этого, управдомы, как правило, за умеренную плату или продукты питания могли не внести безработного в список. Какой-то установившейся таксы здесь не было, все зависело от того, как договорятся те, кто давал и кто брал.
Отправка девушек с Украины на принудительную работу в Германию. 1942 г.
На начальном этапе зарождения советского движения сопротивления в Украине партизанам не хватало оружия и взрывчатки. Выход из сложной ситуации партизаны находили по-разному — отыскивали боеприпасы на местах боев, воровали у немцев или полицаев, отбивали силой, нападая на небольшие пункты полиции. Но самым распространенным способом пополнения собственного арсенала была покупка оружия у немецких и коллаборационных формирований. О покупке взрывчатки у немцев за золото упоминал Герой Советского Союза Антон Бринский. Это же описывала советская подпольщица А. Кузенко (Черкасщина). По ее словам, один из партизанских связных часто покупал у мадьяр оружие за советские деньги. А служащие Васильковской районной полиции 15 октября 1943 года продали два пулемета и 5 ружей агентам ОУН. Дошло до того, что в Киеве установились «твердые» цены на скупку оружия в немецких воинов. Так, итальянская «Берета» стоила 900 руб., немецкий «Вальтер ПП» и советский пистолет ТТ — 400-500 руб., револьвер «Наган» — 150 руб.
Немецкая администрация активно использовала финансовые махинации со средствами, которые выделялись Министерством оккупированных Восточных территорий на устройство образовательной отрасли. Этим активно занимались и украинские управленцы. Подтверждением тому является годовой отчет отдела образования Черняховского района (Житомирщина) за 1942-1943 учебный год. Из документа видно, что в районе организовывались несколько «липовых» школ, а выделенные средства на их работу и зарплату учителям делились между руководством отдела. Только в этом районе выявили четыре несуществующих школы на 250 детей. Для большего правдоподобия образовательное районное руководство предоставляло реально существующее количество детей школьного возраста, более того, даже сведения с подписями о получении учителями заработной платы.
В свою очередь, немецкие чиновники по такому же сценарию разворовывали средства, предназначенные для открытия школ для «фольксдойче». В одном из документов по образованию в Житомирском генеральном округе речь идет о наличии на территории округа 122 таких школ, в действительности эта цифра была завышена в 2 раза.
Немецкие карательные учреждения, призванные бороться с указанными явлениями, были пропитаны коррупцией никак не меньше, чем их потенциальные «клиенты». Очевидцы вспоминают задержание и выбивание взяток из успешных коммерсантов служащими Киевского СД. Их содержали во внутренней тюрьме на привилегированных условиях, а «разговоры» с ними проводил лично заместитель начальника окружного СД оберштурмбанфюрер Эйблинг. Также зафиксированы случаи фальсификации офицерами СС и СД уголовных дел ради выгораживания «своих» от обвинений в должностных преступлениях.
В те трудные времена за деньги можно было выкупить человека из карательных органов или уменьшить срок заключения. Даже, с казалось бы, со зловещего гестапо, откуда редко кто выходил живым, при наличии определенной суммы и коммуникабельности договаривающегося человека арестованные возвращались домой. К примеру, житомирская подпольщица Людмила Вырвич, попав в казематы местного СД, избежала неизбежной смерти благодаря подкупу следователя. Тот получил от подпольщиков взятку в размере 10 тыс. руб. и закрыл дело. Аналогичная ситуация произошла в сентябре 1943 года с задержанным жандармерией партизаном Трояновского района (Житомирщина) Николаем Петренко. В ходе следствия СД доказало причастность задержанного к партизанскому отряду. Партизану угрожала неминуемая смерть, однако за 20 тыс. руб. немецкий следователь организовал так, что вместо расстрела Петренко получил полгода тюрьмы. На Одесщине, где основным репрессивным органом была румынская спецслужба Сигуранца, за выкуп партизана из-под расстрела правили уже 20 тыс. оккупационных марок, или 8–10 дореволюционных золотых десяток.
Иногда жителям приходилось давать взятки полиции для содействия расследованию своих дел. К таким действиям вынужден был прибегнуть обворованный в Житомире подпольщик Юрий Савченко. Он обратился в полицию города за помощью, но начальник полиции, по словам потерпевшего, намекнул ему, что украденное они могут найти в кратчайшие сроки, если получат от заявителя «определенную сумму на магарыч». После вручения взятки начальнику 1000 руб., а заместителю 500 руб., Савченко буквально на следующий день получил украденное.
За взятку тогдашние предприимчивые «бизнесмены» могли организовать «крышу» украинской полиции в действиях, которые немецкими властями официально запрещались. Так, хотя ввоз товаров для частной торговли в Киев был запрещен, это можно было организовать за сумму в 3000 руб. служащими столичной Водной полиции. Также из-за коррумпированных чиновников население могло «достать» дефицитные продукты, к примеру, спирт. В Киеве за такой «бизнес» — оформление фальшивых накладных на получение продукции столичного спиртзавода СД задержал полицая Николая Корниенко. В Сумской области аналогичной деятельностью — вымениванием похищенного во время охранной службы на Шосткинском заводе спирта на продукты у местного населения занимались украинские добровольцы охранных рот и районной полиции.
Также решалась проблема транспорта. Официально, он почти полностью использовался в военных целях. Тем не менее, агенты НКВД в Украине докладывали руководству: «Без особых затруднений можно передвигаться поездом, но для этого нужно иметь знакомых среди служащих железнических станций, или дать взятку кондуктору-проводнику товарного поезда, и он обеспечит проезд в нужном направлении».
Помехой для подпольщиков также стала система пропусков, введенная нацистами, но решалась она тем же способом: 1000 рублей взятки и любой пропуск выдавали на руки. Благодаря взяткам коллаборационной полиции, жители Украины, которые были под угрозой ареста и преследования со стороны нацистов за какие-либо проступки или из-за изъянов в биографии, могли справить себе новые, «чистые» документы. Ситуация иногда приобретала курьезные формы — например, в оккупированной румынами Одессе местные служащие полиции за паспорт на чужую фамилию и местные же преступники за сфальсифицированный документ выставляли одинаковую цену — 500 марок.
Такие же четко регламентированные неофициальные суммы существовали для желающих откупиться от привлечения к принудительным «общественным» работам. К примеру, в Харькове такая услуга обошлась в 500 руб. Те же, кто хотел уклониться от оборонительных работ во благо Рейха — могли откупиться за 1000 рублей. В результате, к концу 1942 года вывоз населения на принудительные работы, изъятие скота и сбор налогов нацисты начали все больше переводить с местных чиновников и полицаев на военные подразделения в которых не могло быть личных или коррупционных связей с жертвами. Но и это не всегда срабатывало — например, в июле 1942 года в Киевской области конвоиры 116-го полицейского батальона распустили колонну принудительных рабочих просто потому, что одному из воинов понравилась девушка из задержанных, которая попросила за своих.
Приведенные выше отдельные эпизоды позволяют сделать вывод, что коррупция пронизывала все сферы жизни в оккупированной Украине, и не была присуща только оккупационному аппарату, или только данной территории и ее населению — она следовала из попытки представителей одной и другой групп выйти за пределы установленных для них военными обстоятельствами рамок. Просто для одних это было вызвано возможностью обогатиться, а для других желанием выжить.
Вместо заключения
Как мы видим, коррупция в Третьем Рейхе процветала, причем источником коррупции в первую очередь являлась сама правящая партия во главе с Гитлером. Спорадические произвольные попытки обуздать коррупцию, ни к чему не привели, что сказывалось на способности Германии вести войну, как это явствует, в том числе и из признаний высших руководителей Рейха.
Как ни странно, но вопрос коррупции в Третьем Рейхе после Нюрнбергского трибунала не поднимался ни немецкими правоохранительными органами, ни журналистами, как немецкими, так и союзных государств. Причиной этому было нежелание производить передел собственности среди выживших чиновников и военнослужащих, которые за время войны сколотили солидные капиталы благодаря коррупции и грабежам. Более того, те средства и сегодня служат основой большинства современного капитала Германии. Ну а коррупция, рожденная войной, никуда не ушла из высших эшелонов власти Германии и сегодня, лишь стала более изощренной и закамуфлированной. К примеру, Глобальный барометр коррупции Transparency International за 2013 год показывает, что политические партии и предприятия являются наиболее коррумпированными учреждениями в современной Германии.
По материалам сайтов: https://en.wikipedia.org; https://alternathistory.livejournal.com; https://mayday.rocks; https://de.wikipedia.org; https://wiki.wgcdn.co;
Литература: Фрэнк Баджор. Холокост и политическая коррупция; Владимир Гинда В, Дерейко И. Коррупция в райхскомиссарите «Украина» малоизученная страница оккупационных действий; М. Кустов Третий рейх во взятках. Воровство и бардак немцев. – М., АСТ, Астрель, 2011.